К счастью, офис был недалеко от метро, и молчать о случившемся пришлось не слишком долго.
Ближе к дому жар на лице Евдокии угас, а внутри она почувствовала неприятную тошноту.
«Меньше надо пить шампанского», – здраво рассудила она.
Тошнота
Евдокия не знала, радоваться ей или расстраиваться, что теперь увидит Игоря нескоро – после долгих праздников. С одной стороны, непонятную ситуацию надо как-то расхлёбывать, а с другой – расхлёбывать совершенно не хотелось. От одной мысли о дурацком мелодраматичном объяснении из серии «забудь всё, что было» Дусе хотелось смеяться и плакать одновременно. А кроме того… Ей и не хотелось, чтобы он забыл, и она не хотела забывать сама. Мало того: она снова желала его увидеть, почувствовать оглушительный стук собственного сердца, ощутить дурманящий запах его туалетной воды и забыть всё на свете, падая в глубину чёрных колодцев его глаз.
Разумеется, Евдокия не потеряла голову и не забыла о том, что у неё есть муж и сын. Она прекрасно знала о том, что не должна об этом думать, и уж тем более продолжать так неожиданно завязавшиеся отношения. Разумеется, она понимала, что УЖЕ виновата, и от этого тем более стремилась к запретному. Чувство вины было заслуженным наказанием, и чем больше она думала об Игоре, чем больше ощущала свою порочность, тем сильнее её тянуло к пороку.
И постоянно чувствуя себя испачканной, она испытывала тошноту. Ей было противно то болото, в котором она оказалась, но выбраться из болота было уже невозможно, даже если бы она хотела.
Евдокия лежала на кровати рядом с Игорем и смотрела в потолок. Телу было очень хорошо, а в голове – пустота. Ни сожалений, ни радости, ни угрызений совести – пустота. Наконец она встала, надела брошенную на пол рубашку Игоря и застегнула на одну пуговицу. Потом подошла к окну и распахнула его настежь. За окном шёл дождь. На подоконнике лежали сигареты и зажигалка. Она достала без спроса одну сигарету и прикурила.
– Ты же не куришь, – удивился Игорь.
– Ну и что? – она посмотрела ему прямо в глаза. Взгляд был холодный, спокойный и равнодушный ко всему. Потом отвернулась и оперлась о подоконник.
Да, она курила всего третий раз в жизни и даже не могла сказать, что умеет толком это делать. Ей, воспринимающей мир во многом через обоняние, как это делают животные, не нравился сигаретный дым. (По своей отвратительности он мог для неё сравниться только с запахом автомобильного выхлопа.) Но сейчас запах не раздражал её, только вызывал ставшую уже привычной тошноту, ей вообще было не до запаха. Привычный мир рухнул, а зацепиться за что-то, чтобы устоять на ногах было нужно, и она пыталась по-быстрому выстроить новый мир, не имеющий ничего общего со старым.
По дороге домой Дуся включила плейер в надежде, что музыка заглушит мысли, но всё равно она слышала только их, хотя Макаревич пел весьма прочувствованно:
…Он был старше её, она была хороша,
В её маленьком теле гостила душа…
Они ходили вдвоём, они не ссорились по мелочам…
Он боялся, что когда-нибудь под полной луной
Она забудет дорогу домой,
И однажды ночью вышло именно так…
Но слова песни не могли пробиться сквозь мысли, метавшиеся, как птички по клетке.
Когда Дуся открыла дверь, муж и сын ещё спали. Она тихо сняла куртку и заглянула в комнату сына. Он спал, зарывшись в одеяло, и Дусе ничего не было видно, кроме светлого растрёпанного клока волос. Сердце больно сжалось. Неправду говорят, что бывают бывшие супруги, но не бывает бывших детей. Теперь она точно знала: бывает. Она необычайно чётко вдруг осознала, что сын ей чужой. Она больше не имеет на него прав – моральных, потому что она ему изменила (да, и ему тоже!), не физически – морально предала его. Заглядывать в комнату мужа (мужа? с каких пор? вообще-то это была их общая спальня) она не стала – решила дать себе ещё немного времени побыть в одиночестве – и прошла на кухню. Там, естественно, царил бардак, как всегда, после того как муж и сын готовили ужин. Она надела фартук и начала убирать. Физическое действие давало возможность подумать, а мысли её вертелись далеко от кухни.
Игорь говорил, что выбор есть всегда, нужно только увидеть все варианты. А какие у неё варианты? Уйти к Игорю?
«…– Лёш, мы должны расстаться.
– Почему вдруг? Нет, я всё понимаю, я далеко не идеален, но всё-таки может, объяснишь?
– Дело не в тебе, – её глаза были пустыми, она смотрела в никуда.
– А в чём?
– Я влюбилась. В другого человека.
– Вот как… – На его лице отразилась полнейшая растерянность, он замолчал, не зная, что сказать.