Набравшись смелости, я вошла в кабинет. В клубах дыма моего милого папу почти не было видно. Чихнув пару раз, от едкого запаха, я сделала несколько шагов к нему. Отец сразу затушил презентованную на днях новую дорогую трубку.
— Я не помешала тебя, папа? — робко спросила я.
Он устало улыбнулся, а в глазах загорелись огни.
— Как мне может помешать, моё любимое дитя? Свет очей моих. Моя
Лили, — отец раскрыл свои объятья для меня.
Я поспешила в них. Обнимая папу, мне было жаль его. Кристофер не заслуживает такого отца, как Эдмунд Дарлингтон. Он так много делает для благополучия семьи, а непутевый сын и неверная жена изводят его.
— Ты и Изабель мои маленькие птички, — он вздохнул и с грустью в голосе сказал. — Как же вы быстро выросли. Вот одна уже упорхнула от ме-ня. Скоро придёт и твой черёд.
Я не передавала значения его словам и потерлась носом о гладковы-бритую щёку отца. Я не люблю дым табака, но аромат, исходивший от одежды отца, навсегда запомнился мне, как самый любимый.
— Я не скоро упорхну отец, — шептала я ему. — Я останусь с тобой.
— Нет, девочка моя, совсем скоро и ты полетишь к своему счастью, —
он усмехнулся, поцеловав меня в нос. — Скорее твоё счастье летит к тебе на всех парусах.
Я засмеялась, представив огромный корабль с белыми парусами, рассекающий синие воды океана. Но с этой фантазией в мои мысли ворвались полные трюмы рабов. Смеяться больше не хотелось.
Лишённый возможности посещать злачные места города, Кристофер срывался на рабах. В этом они похожи с матерью.
Избил кнутом раба-конюха за нерасторопность. Чуть не наехал на маленького ребёнка. Мать успела за доли секунды убрать дитя с дороги ска-чущего сына масы. Но самый сумасбродный его поступок — это насилие над пятнадцатилетней девушкой. Он схватил её прямо на плантации. Пе-рекинув поперёк крупа своей лошади, увёз умоляющую рабыню отпустить её. Никто из надсмотрщиков не остановил Кристофера. Он наследник господина Эдмунда и рано или поздно это всё будет принадлежать ему.
Об этом насилии я услышала от сестры несчастной рабыни. Та приби-ралась в моей спальне и плакала. Я спросила что случилось. Она рассказала, давясь слезами.
— Мисс Лили, моя сестра сегодня утопилась от горя, — плакала девушка, — Она не смогла пережить надругательства господина Кристофера.
Бедняжка встала с кровати и тут же пошла на реку и утопилась.
Больше рабыня ничего не могла сказать. Рыдания не давали вдохнуть, сдавливая её грудь.
Рабы боялись моего сводного брата до ужаса. Старались лишний раз не показываться ему на глаза. А если всё же имели неосторожность встретиться с ним, то пряча глаза, готовы были нагибаться до самой земли, дабы молодой маса не рассмотрел неуважение к своей персоне. Рабы молча, сносили жестокость Кристофера. Боялись пожаловаться хозяину, чтобы не вызвать его гнев. А ещё больше они боялись скорой расправы от наследника хозяина.
Я слышала, как Таре говорила одна из рабынь, что день, когда господин Кристофер займёт место в большом кресле кабинета, станет самым страшным в жизни рабов. Маса Эдмунд жесток, но справедлив. А маса
Кристофер будет беспощаден и ненасытен до крови рабов.
Слушая уже тихие всхлипы рабыни, я решила всё рассказать отцу. Его я нашла, как всегда, в кабинете. Он ещё не уехал на плантации и подсчитывал количество собранного хлопка за последнюю неделю. Моё появление в кабинете не оторвало отца от цифр.
— Да, милая, — сказал он, не поднимая глаз.
— Папа, рабы твоя собственность? — начала я издалека.
— Да, — он оторвался от бумаг и посмотрел на меня. — Ты хочешь мне что-то сказать? Кто-то из рабов обидел тебя?
Последние слова были сказаны очень жёстко, а глаза прищурились.
— Нет, — теребила я нервно рюши на платье, — скорее обижают их, а они бояться попросить у тебя защиты.
— Что опять натворил Кристофер? Избил ещё кого-то?
Отец не знал об утопленнице. Мистер Льюис не сообщил о смерти молодой рабыни.
— Он надругался над рабыней, — тихо сказала я, сама пряча глаза. Её участь страшила меня, как любую невинную девушку. — Она утопилась сегодня в реке.
Если бы эта рабыня собрала мало хлопка или провинилась, сделав что-то плохое, отец приказал бы высечь её. Смерть под плетями надсмотрщика не разозлили бы его. Он не обратил бы внимания, если бы один из надсмотрщиков изнасиловал рабыню, но при условии, что она выйдет на плантацию и это не сказалось на её работоспособности. Такие случаи были не редкостью. Но самоубийство рабыни разозлило отца. Он даже не успел распорядиться позвать мистера Льюиса, как тот сам вошёл дать отчёт, сколько рабов вышло на работы.