— Ну, чем порадуешь меня? — спрашивал отец главного надсмотрщика.
Мистер Льюис немного оторопел от грозного тона хозяина. Он посмотрел на меня. Пытался понять я ли причина недовольства или всё же он.
Наверное, по мне он ничего не понял, раз сразу принялся лгать своему работодателю.
— Сегодня не произошло ничего существенного. Все рабы здоровы и работают. Сбежавших и провинившихся нет, — докладывал он.
— А утопленница? Она тоже вышла на работу? — перебил надсмотрщика отец.
— Простите, хозяин, но об этом я хотел доложить позже, — попытался оправдаться мистер Льюис.
— Мой сын причастен?
— Да, — сжимая поля шляпы, сказал он.
— Ко мне этого паршивца! Не будет идти, приволочёшь! — закричал отец. Надсмотрщик выскочил из кабинета, как будто увидел призрака. Так сильно он побледнел. Все знали, что господин Эдмунд в гневе страшен.
Я вжалась в стену от испуга, боясь посмотреть на взбешённого отца.
Он подошёл ко мне и, обняв, успокоил:
— Милая, прости, что так напугал тебя. Мне следовало сдержаться, радость моя.
Я только и смогла, что помотать головой ему в ответ.
— Иди, милая, — выпроваживал меня папа из кабинета. — Разговор, который состоится сейчас с твоим братом не для ушек юной леди.
Выходя из кабинета, я столкнулась с заспанным Кристофером. От него несло алкоголем и табаком. Увидев меня, он мерзко улыбнулся. Я быстро отвернулась и прибавила шаг.
Разговор не для ушей леди слышали все. Ссора отца и сына заставила всех замереть и чуть дыша вслушиваться в каждое слово. Впервые господин встал на защиту рабов.
Отец кричал на Кристофера:
— Как ты посмел испортить мою собственность?!
— Она и моя собственность! Что хочу, то и делаю! — пищал в ответ сын.
— Твоего тут ничего пока нет! Пока я жив всё принадлежит мне, и ты заплатишь за порчу собственности по рыночной цене!
Голос Кристофера походил уже на писк:
— Ты не посмеешь! Она же простая черномазая девка! У тебя их десятки!
И уверенный властный голос отца перекрывал писк блудливого сына.
— Молодая здоровая девственница стоит около пятидесяти фунтов.
Сколько унций хлопка она собирала в день, мистер Льюис?
— На половину унции больше нормы, сэр! — быстро ответил надсмотрщик. — Я потерял приличную сумму из-за тебя! — кричал отец. — Кто мне возместить эти убытки?!
— Отец!
— Молчи, негодник! Ты мой позор! Ты уничтожишь всё, что моя семья, и я годами создавали! Ты пошёл в свою ничтожную мать!
Упрёки сыпались на сына один за другим. Кристофер не успевал ответить, как его рот тут же затыкался новыми упреками. Отец вспомнил все прегрешения родного чада и его матери. В самом конце нравоучения он заявил:
— Я отправлю письмо майору Грегори и уведомлю его, что отныне твоё жалование будет удерживаться, пока ты не выплатишь мне все расходы за порчу имущества, убыток и покупку новой рабыни.
— Нет! — нечеловеческим голосом завопил Кристофер. — На что я бу-ду жить?! Ты обрекаешь меня на голод!
— Нет, сынок! Я буду снисходителен и предоставляю тебе кредит. Будешь возвращать частями свой долг мне! А теперь вон! Пошёл вон, чтоб глаза мои тебя не видели! — прогнал он расстроенного до безумия сына.
Их ссора на этом не закончилась. Кристофер подорвал здоровье отца, когда пытался совершить настоящее кощунство.
Наказание отца не подействовало на сына. Он продолжал дебоширить.
В большинстве случаев виною его несдержанности было пьянство. Кристофер напивался до беспамятства. В такие минуты он был способен на самые отвратительные поступки.
Я чуть не стала жертвой его сумасбродства и порочности.
Отец и мачеха загостились у Маклеодов. С приходом сумерек их карета так и не появилась вдалеке. Я не дождалась отца и легла спать.
Не успели мои глаза сомкнуться в полудрёме, как дверь резко отворилась, и в мою спальню ворвался брат. Он с размаху бросил бутылку в стену. Она разлетелась на мелкие осколки.
Я, испугавшись, подскочила в постели. Натянув одеяло до подбородка, закричала:
— Уходи, Кристофер! Ты пьян!
Он довольно ухмыльнулся и направился ко мне. Каждый раз, делая навстречу шаг, он стаскивал с себя что-то из одежды.
Я стала звать на помощь, но никто не спешил. Рабыни боялись, разбе-жавшись по углам и каморкам, пережидать бурю. Мисс Луиза приняла на-стойку опиума перед сном. Теперь будет крепко спать до утра.
Понимая свою ничтожность перед пьяным Кристофером, я стала молить его о пощаде, взывая к родственным чувствам.