— Кристофер, нет, пожалуйста, не надо, — у меня почему-то перед глазами отчётливо стоял образ пьяного брата, а не Ричарда. Может потому, что до этого момента полковник никогда не представал в таком виде передо мной. Он был добрый, обходительный, вежливый, иногда высокомерный и холодный, но не жестокий.
Слёзы беззащитной девушки не остановили моего брата, чего не скажешь о полковнике. Ричард остановился. Тяжело дыша, огляделся по сторонам. В глазах уже растерянность, а не злоба. Он протянул ладонь ко мне, а я ещё сильнее вжалась в стену, дрожа всем телом.
Поняв, что чуть не совершил самый гнусный и непоправимый поступок, полковник Монтгомери опустился на колени передо мной.
— Прости, — зашептал он, склоняя голову, — прости, пожалуйста, меня.
Я чудовище, Лилия. Самое страшное чудовище. Ты и он… я только представляю вас вместе, и ярость клокочет в груди.
Он стал медленно подползать ко мне на коленях.
— Прости меня…, — уткнувшись мне в живот головой, сказал мой «муж». — Ты свободна. Свободна давно. Бумаги в кабинете. Можешь забрать их, если хочешь. Я не буду препятствовать. Только прошу, останься со мной. Не покидай меня, пожалуйста. Один год, будь моей. Только моей, Лилия.
Его слова были настоящим откровением и шоком для меня. Мой хозяин подписал освободительную для меня ещё в день покупки. Я свободна!
Я могу иди куда хочу и делать, что хочу. Я зарыдала от счастья. Ноги об-мякли, и я сползла по стене на пол. Ричард осторожно обнял меня. Его гу-бы покрывали моё лицо поцелуями. Он снова стал нежным, и того монстра я больше не видела никогда.
— Ты останешься? — в его голосе надежда.
Он исполнил свою часть договора раньше чем через год. Теперь и мне следовало исполнить свои обещания, и ответила:
— Да, я останусь, но только на год. Не проси о большем.
— Клянусь, что не попрошу, только если ты сама не захочешь, Лилия, —
дал новую клятву мне Ричард.
Что и эта клятва будет исполнена, я уже не сомневалась. Полковник
Монтгомери человек чести, и его поступки доказывают это.
Новый день принёс новые сплетни. Увидев нас, идущих вместе и улы-бающихся друг другу, миссис Литл почесала снова язык.
— Миссис Монтгомери ведьма и в этом сомнений нет. Так держать мужчину возле своей юбки, под силу только ведьмам. Она бесплодная, гу-лящая девка, а наш комендант сходит сума по ней, — сетовала разочаро-ванная сплетница.
— Ну, да, конечно, — соглашались другие жены, — и рога направила мужу, а он всё равно бежит за ней.
И только солдаты Ред-Ривер, смеясь, говорили:
— Это не магия. Это жена полковника, знает за что надо держать мужи-ка, чтобы обратно возвращался.
Но, я ничего не делала, чтобы удержать Ричарда. Я сама хотела сбежать от него, особенно после нашего примирения.
Мы лежали в постели. На улице мороз и в спальне было холодновато.
Прижавшись к Ричарду, я грелась его теплом. Его ладонь нежно, чуть касаясь моей кожи, гладила спину.
— Я совсем ничего не знаю о тебе, — вдруг задумчиво сказал мой «муж».
— И я, о тебе ничего не знаю, Ричард.
Его рука остановилась.
— Ну, моя жизнь скучна. Я младший сын Роберта Монтгомери, седьмо-го графа Шеффилда. Отец купил мне эполеты лейтенанта и отправил в колонии. Сражался с Францией. Был даже ранен. Потом вернулся в Англию и женился, — рассказывал о своей жизни полковник.
— Ты её любишь? — спросила я, сама не знаю почему.
— И даже не любил, — быстро ответил чужой муж. — Это брак по рас-чёту. Её отец был влиятельный и очень богатый человек. Она единственная дочь в семье и я женился на Марджери, чтобы получить звание и придан-ное. — Жестоко, — пожалела я свою соперницу.
Быть женой такого мужчины, но не удостоиться его любви это слишком жестока для женщины. А ещё знать, что только деньги семьи купили тебе мужа. Меня бы тоже ждала такая участь, если бы мой жених приехал раньше, чем случилось несчастье с отцом. Деньги папы купили мне мужа, но не любовь. Любовь нельзя купить.
— Не думаю, что это так уж жестоко, — не согласился Ричард. — Марджери прекрасно живёт. Брак со мной никак не повлиял на её привычки.
Она фрейлина королевы и балы с приёмами никуда не делись. Разве, что когда она носила наших детей.
— У тебя есть дети?! — чуть не воскликнула я, поднимаясь на локтях.