— Всё, милая, — шептала Сара, опуская дочь на землю, — лезь.
— Нет, мамочка, — плакала дочка, вцепившись в неё, — я не полезу без тебя. Там темно. Там страшно.
— Натан полезет с тобой, — она уже пихала Галчонка сама под бревно. — Давай милая, и скажи папе, я его люблю. Хорошо?
Девочка мотала головой и упиралась.
— Лезь! — крикнула в отчаянии Сара, времени совсем не оставалось, чтобы спасти жизни детей.
Заревев, Галчонок всё-таки полезла. Настала очередь Натана. Он тоже запротестовал.
— Я останусь! Я буду сражаться, как отец и дед! Я мужчина! — кричал он.
Уговаривать его, как Сара дочь, я не стала. Я обняла его и сказала:
— Ты мужчина, Натан и сейчас нужен ей, — кивнула в сторону Галчонка, — без тебя она не дойдёт. Придёте в форте, расскажешь обо всём Ричарду. Ясно?
— А вы? Что будет с вами?! Они убьют вас, как маму и сестёр? — его глаза заблестели.
В те минуты о своей участи в руках дикарей я не думала. Мне было важно спасти детей. Обнимая воспитанника, я поцеловала его в щёку.
— Иди, мой мальчик, — шептала я ему на ухо. — Они не тронут нас. Я
жена Красного Лиса. Они не посмеют.
Больше убеждала я себе, чем мальчика. В это мне хотелось верить.
Ирокезы брали пленных и охотно шли на обмен.
Натан всхлипнул пару раз у меня на плече и полез в щель за Галчонком. Как только мальчик скрылся, в дом вбежал дикарь. Сара накинулась на него, с ножом. Я, пользуясь суматохой и темнотой в доме, набросила на бревно шкуру, чтобы скрыть лаз.
Громкий вопль раздался за моей спиной. Это кричала Сара. Я обернулась и застыла от ужаса. Индеец откинул мою подругу, как тряпку в сторону. Она, замахнувшись ножом, снова попыталась ударить врага. Тот увер-нулся и ответил, полоснув нападавшую на него женщину томагавком по животу.
Всё так быстро происходило, что я не успела сразу осознать трагедию, разыгравшуюся на моих глазах. Сара, защищая детей, отвлекала врага от лаза. Он был поглощён схваткой с хрупкой, но отчаянно смелой женщиной, что не заметил меня в углу дома. И только мой истошный крик заставил его поднять глаза с умирающей и посмотреть в темноту.
Я сама выбежала на тусклый свет, сочившийся из разорванных шкур, служивших дверями в доме советов. В доли секунды я оказалась возле Са-ры. Прижимая ладони к животу, она открывала рот и ничего не могла произнести. Мгновения смерти забрали её голос, оставив только боль и слёзы в глазах. Она умирала, как и дитя внутри её. Последний вздох подруги долетел до меня и её веки закрылись.
Сары больше нет.
Мой отец умер на моих руках, но я была к этому готова. Врач был неоптимистичен в своих прогнозах. Смерть подруги стала настоящим потрясением. Такая внезапная и жестокая смерть. Обнимая её ещё тёплое те-ло, я кричала так сильно, что заложило уши. Вцепившись в Сару, я умоляла её не покидать меня. Это было похоже на безумие. Умом я понимала, что для моей лучшей подруги всё кончено. Она больше никогда не улыбнётся мне, а её звонкий смех не позовёт за собою. Я снова потеря и моя утрата в этот раз была больнее и мучительнее, чем предыдущие. Если бы мне сказали: «что ты готова отдать, чтобы она жила?», я бы ответила, не задумываясь: «то, что мне дороже жизни». Я отдала бы свою свободу за неё и её дитя.
Сильные пальцы впились мне в плечо, так что привели в чувства. Убийца моей подруги одним резким движением поднял меня с земли и развернул к себе лицом.
Дьявол воплоти. Вот кто предстал передо мной. Полностью выбритый череп, и только на макушке волосы заплетены в тугую длинную косу. Чёрная полоса боевой раскраски, как маска скрывала его лицо. И на этой чёрной ленте, углями горели карие глаза. Его взгляд заставил моё сердце замереть от страха. Но, вспомнив о подруге, я сжала кулак и ударила его по щеке. Господи, я уже приготовилась последовать за Сарой, когда увидела в его глазах мелькнувшую злость. Вместо того чтобы убить меня, он сильнее вдавил свои пальцы мне в плечи, и оскалился.
Наверное, другая на моем месте упала бы в обморок или зарыдала. Я
не сделала ни того, ни другого. Я плюнула своему страху в лицо. Гордо задрав подбородок, посмотрела на индейца. Пусть убивает. Дети уже далеко. Мы спасти их. Теперь наши жизни не имеют значения.
— Ты идёшь со мной, Чёрная Лилия, — прохрипел дикарь.
Он знал, как меня звали люди из племени Сары.
— Скажи своё имя, чтобы я могла проклинать тебя в своих молитвах, —
гнев просто разрывал меня на куски, когда я это ему говорила.
Пальцы, впивающиеся в мою кожу, разжались, и его ладонь медленно поползла по плечу к шее. Добравшись до неё, они сомкнулись уже на горле. Сожми он его, так же сильно как плечо, то задушил бы мгновенно.