-- А где твоя портачка?
Гек смутился:
-- У нас кодляк постановил, что можно наколку уже на воле сделать, чтобы лишних примет лягавым не давать. Это не западло...
(В свое время Рыбак, из их отряда, стал вроде бы в шутку подначивать Гека за нежелание делать татуировку на зоне, намеками обвинять в трусости, боязни получить "пять минут" -- пять суток ШИЗО. Дело было в туалете, в курилке. Гек тотчас же при всех подошел к одному из унтеров-надзирателей, заскочившему туда по малой нужде, и окликнул того:
-- Эй, пидор, ты когда-нибудь руки моешь, ай нет?
Лен Тайвел был отнюдь не вредный мужик для малолетних сидельцев; он, правда, никогда не соблазнялся на подкуп и не таскал в зону запрещенку -деньги, чай, письма с воли, -- но и никогда не требушил пацанов без надобности или по злобе. Его, как и любого надзирателя, не любили, но все -актив и нетаки -- относились к нему уважительно, как обычно относятся к людям, имеющим понятие о чести и чувстве собственного достоинства. И вот Гек, уходя от подначки, решился на прямое и публичное оскорбление представителя зонной администрации. Тот густо и темно побагровел, неторопливо подошел к рукомойнику и тщательно вымыл руки с мылом.
-- Так нормально? -- сдержанно спросил он.
-- Да, -- смешался Гек, не ожидавший штиля там, где предполагалась буря, и тут же кубарем покатился под ноги к своим кентам. Сознания он не потерял, но встать смог не сразу. Унтер посмотрел на правую руку, нанесшую удар, и вернулся к рукомойнику. На этот раз он мыл руки еще тщательнее.
-- Если куришь, затягивайся глубже, про запас, -- обронил он, выходя из умывальника. -- В этом месяце уже не доведется.
Ребята смотрели на Гека, и разное читалось в их взглядах: восхищение бесстрашной дерзостью пацана, сочувствие -- сегодня только двенадцатое, значит, паровоз прицепят, два по десять, неодобрение -- не по делу оскорбил цепного, неправильно так... В тот раз сиделось Геку как никогда тяжело, но уже никто не сомневался в его духарном, "принципиальном" характере.)
-- Лягавые -- это мусора, как я понимаю? -- спросил Варлак и, не дожидаясь ответа, продолжил: -- Такое их дело мусорское, ловить и приметы обозначать... Кем ты по зоне ходил?
-- Сперва пацаном, потом нетаком, -- с достоинством ответил Гек.
-- Что сие означает -- нетак?
Гек подрастерялся и начал с натугой, по-казенному объяснять:
-- Нетаки -- лица, отрицательно настроенные к режиму содержания, к лицам, твердо ставшим на путь ис...
-- Отрицалово, короче говоря, -- перебил его Суббота. -- Таких у нас называли -- отрицалы.
-- Не слыхал, -- с сомнением произнес Гек. -- Наверное, давно это было, а сейчас -- нетаками зовут. На малолетке нет выше пробы. Другое дело на взросляке, там -- как себя поставишь. Иной раз бывает, ребята говорили, на малолетке нетак крутейший, а на взросляк поднялся -- глядишь, и крыльями захлопал... На взросляке такая проба тоже есть -- нетаки, но не она высшая. Да что я вам говорю, объясняю, сами небось все на прожог знаете?
-- В тот колодец, где мы сидели, не то что новости, крысы не забредали. Видать, их по дороге съедали те, кто поудачливее. Который тебе год?
-- По ихним документам шестнадцать, а на самом деле четырнадцать в апреле стукнуло.
-- Ну вот, а господин Суббота второй абыш подряд доматывает, не выходя, да и я не меньше.
-- Он прибедняется, Малек. Варлак истинно тюремный урка, с тридцать пятого года из терема не выходил, а уж в одиночке отсидел... От жизни мы отстали маленечко и новой музыки давно не слыхивали. Может, в лаг... э-э... на зонах уже и урок не осталось, одна сучня, а?
-- Да нет, на серьезных взросляках ржавые почти всюду шишку держат. Но, конечно, особаченных тоже хватает, особенно скуржавых -- их администрация греет.
-- А ты из каковских будешь, я забыл?
-- Я не из каковских, я же малолетка. На зоне нетаком ходил... -- Гек поразмыслил, прежде чем продолжать: хвастовство и самонадеянность в таких случаях очень вредят, но и прибедняться не стоит. -- Это значит, что мне к ржавым дорога не закрыта.
-- Вот оно как. Ну что же, располагайся, местов свободных много.
Действительно, камера была на диво пуста: из восьми шконок шесть было свободных. И вообще, впервые Гек видел на крытке шконки вместо нар: видимо, что-то все-таки менялось в сонном тюремном королевстве.
Гек подошел к свободной койке, раскатал тощий матрац, в тумбочку положил мыло, щетку и зубной порошок, а мешок сунул под кровать. Двое дедов, казалось, утратили к нему всякий интерес: Суббота, сидя на корточках у стены, задремал, а Варлак снял ветхую, черную когда-то рубашку и вроде как собирался ее штопать толстой цыганской иглой, оставшись в дряхлой жилетке на голое тело. Геку захотелось по-маленькому в туалет, и он пошел к параше. И параша-то была королевская -- не вонючая бадья с ржавой прикованной крышкой, а настоящий унитаз, огороженный с трех сторон кафельной стенкой. Вдруг Гек заметил, что стандартная стенная ниша, выполняющая роль продуктового шкафчика в камерах, занавеской не закрыта. Гек ругнулся про себя на собственную невнимательность и вернулся, чтобы ее задернуть, хотя, как он заметил, полка была абсолютно пуста. На малолетке очень большое значение придается обычаям и ритуалам зоны, и горе тому, кто ошибается и нарушает их. Гек много раз слышал, что на взросляках порядки не такие строгие, но, признаться, не верил в это: мужики там взрослые, большие, значит, и нравы крутые -- поди оступись!
В свою очередь, двое последних реликтов преступного мира обменяли на тюремную баланду всю свою жизнь во имя идеалов и идей, только им ведомых. Жесткость, с которой придерживались они правил и понятий тюремного бытия, была под стать изуверскому фанатизму малолеток, вернее, превосходила их своей щепетильностью. Они очень дорожили чистотой и незапятнанностью своей репутации и держали мальца на дистанции, хотя после долгих одиночных и проведенных в обществе друг друга лет им очень хотелось поговорить со свежим человеком, узнать новости другого мира. Парнишка им показался своей серьезностью и воспитанностью: отвечал как положено, сам вопросов лишних не задавал, без разрешения по камере не шастал, вот и приличия понимает -другой взрослый на занавеску и не посмотрит... Нет, рано еще хоронить блатные идеалы, если даже на малолетках живут, худо-бедно, по правильным понятиям.