-- Еще раз отказано. Но если пообещаете добавку... Запахи у вас из кухни идут -- никаких платков не хватит слюни утирать... Пожалуйста, Луиза, занимайтесь своими делами, а мне наоборот любопытно и желательно успокоиться, осмотреться... Анна, значит, наверху, у себя?
-- Да... Она...
-- Вы разрешите мне подняться и испросить у нее аудиенции на эти четверть часа?
-- Ну... конечно. Я с вами сейчас...
-- А можно я сам?
-- Хорошо. А я тогда на кухню. Если что -- зовите, я прибегу и вас спасу...
Гек постучался. Не дождавшись ответа, постучал еще раз и открыл дверь. Девочка сидела в инвалидной коляске спиной ко входной двери.
-- Анна, добрый день.
-- Я, по-моему, не разрешала входить.
-- Виноват, видимо не расслышал. Здравствуй, говорю.
-- Здравствуйте и до свидания.
-- Ты хотя бы повернись ко мне. Я человек простой, но и мне это кажется невежливым.
-- Кажется -- креститесь. Называть на ты незнакомого человека -- тоже невежливо. -- Анна развернулась, ловко вращая колесами. -- Я повернулась. Довольны?
-- Да.
-- Теперь ваша очередь. Будьте так любезны, прошу вас, если это вас не затруднит, закройте дверь с той стороны.
Гек, никуда не выходя, притворил за собою дверь и в упор поглядел на девочку.
-- Ну ты на меня не очень-то волоки. Я тебе что здесь, для этикета прыгаю? Я ведь не просто так, я, понимаешь ли, утешать сюда приехал. Меня твоя мама специально для этого пригласила.
-- Вот ее и утешайте.
-- Ну а я, по-твоему, что сейчас делаю?
Анна, несколько ошеломленная манерами и речами незнакомца, смешалась на секунду, не зная, что сказать в ответ на странную то ли шутку, то ли прикол...
-- Вас Леонардо Коррада послал, да? Для душеспасительных сеансов?
-- Твой Коррада вафлист и недоносок. Еще не хватало, чтобы я имел к нему хотя бы малейшее отношение.
-- Вы его что, не любите?
-- Не люблю. Причем заочно. Знаком с его бизнесом понаслышке, а сводить знакомство не собираюсь.
Девочка помялась мгновение, но все же спросила:
-- А что такое вафлист? -- Гек ойкнул про себя, но слово вылетело, чего уж тут пенять на привычки и их формирующую среду.
-- Это такое ругательство, обидное для мужчин.
-- Почему именно для мужчин? Как это так может быть?
-- Вот и может, если мужчина ведет себя в определенных ситуациях как женщина.
-- А что, женщина хуже мужчины, да? Низшее существо?
Гек задумался.
-- Нет, я бы так не сказал. Однако есть присущие каждому полу нормы и правила, понятия, если хочешь, которых должны придерживаться и мужчины, и женщины. Представь, если бы твоя мама проводила вечера в бильярдной и, попивая пиво, кружку за кружкой, делилась бы похабными анекдотами с приятелями...
-- Это чушь, и она невозможна!
-- И правильно. Но тем не менее в Бабле бродят туда-сюда целые стада мужчин, для которых это поведение привычно, но тем не менее не делает из них скотов в глазах общественности.
-- А в моих -- делает.
-- Но ты еще не все человечество. Однако мы отвлеклись. Если человек делает неприемлемые для его социальной среды вещи, то это позорно. Хотя для иного пола, страны или профессии это может быть и не так.
-- Так чем же он вафлист, ваш Коррада?
-- Он не мой, это во-первых. Во-вторых, я ляпнул не подумав, потому что доказательств моим словам у меня нет. Будь он здесь -- имел бы право призвать меня к ответу за такое. А в-третьих -- это ругательство считается грязным и я был не прав, брякнув его при тебе. Извини и забудь.
-- Ну а все-таки, что оно означает?
-- То, что мужчина противоестественным и вдобавок изощренным способом исполняет женскую роль в присутствии другого мужчины. Раз-два-три -харе-харо на этом. Лучше расскажи о себе, а то я все болтаю да болтаю...
Анна вновь подобралась и замерла отчужденно.
-- Нечего рассказывать. В школе не учусь, в церковь не хожу.
-- Так небось и на исповедь не ходишь?
-- И на исповедь не хожу, да-а. За это гореть мне вечно в аду, разглядывая надпись.
-- Какую еще надпись?
-- Книги надо читать, а не газеты со спортом. В переводе с латыни это звучит: "Оставь надежду всяк сюда входящий!" Наверное, с восклицательным знаком.
-- Единица с минусом тебе. Кол осиновый в дневник и серые мозговые клетки.
-- За что же так страшно?
-- За лень и тугодумство. В одной фразе три обалденных ошибки. Не всякий большой спортсмен такого достигнет с одной попытки.
-- Ну, во-первых, это фраза не моя...
-- Это даже не ошибка, мы ее не считаем. У Вергилия с Данте своя голова была, а у тебя своя должна быть. С чего бы это черти изъяснялись по-латыни? Это что, их родовой язык?
-- При чем тут...
-- "Оставь надежду..." -- перевод с латыни, ты сказала, условно обозначив реальностью художественное произведение, вроде как задала игру. Так?
-- Допустим.
-- Логично предположить, что латынь этой фразы -- тоже перевод с некоего всем понятного жаргона, иначе неграмотный дакота и бушмен так и попрутся туда, не оставляя надежды. Логично?
-- Странная у вас логика... Но в рамках, гм, игры -- логично.
-- Это раз. Второе: данная вывеска вовсе не в аду висит, Анна. Могла бы это и сама понять, без подсказок.
-- А где же? В раю, что ли, ей висеть?
-- Именно. Соображаешь. Если в рай попал -- все. Финиш. Арфы, яблоки -и навсегда. Миллион лет пройдет, миллиард -- одно и то же, без перемен и надежды на перемены. Без выхода.
-- У вас очень вульгарные представления о радостях рая. Может быть, это непрерывное переживание удовольствия...
-- От чего? От жратвы, интеллектуальных свершений, музыки или кайфа по героиновому типу?
-- Опять же вульгарно... Ну, допустим, от созерцания престола Господня...
-- Без Господа на нем?
-- Иногда и с Господом... -- Анну не на шутку заинтересовал диковинный богохульный разговор. Родители ее не были религиозны, но никогда не позволяли себе выпадов против любой из распространенных в мире религий...
-- Стало быть, бо2льшую часть вечности праведники будут проводить время в мучительном ожидании, пока их безгрешным взглядам не представится заполненный престол? В то время как всевышнему будет в основном не до них: куда любопытнее играть со своим извечным врагом в живые шахматы, где вместо пешек и ферзей -- человеческие души... Им даже молиться, то есть обращаться с просьбами к богу, за нас, погрязших в страстях и пороках, не положено. Угодник там, простой ли праведник -- протекция, знаешь ли, в раю неуместна... А мучительное ожидание -- это уже не рай...