-- Какой глупый разговор у нас получается...
-- Дядя Стив... Это мое имя для тебя.
-- С каких пор вы попали ко мне в дядюшки?
-- А как еще? Придумай сама, коли так, чтобы не слишком официально выходило. Да, это ничего, что я без спроса твою притолоку спиной подпираю?
-- Проходите, садитесь в нянечкино кресло, раз ее нет... Ладно, пусть будет дядя Стив, если вам угодно... -- Анна сама не заметила, как развернула коляску к креслу и подкатила поближе. -- А в-третьих?
-- Что -- в-третьих?
-- Третья моя "ошибка"?
-- А... В аду тоже висит табличка, но надпись там иная, чем пересказал этот фармазон Вергилий...
-- Да? И какая же там надпись?
-- "В бога мы верим".
Анна помолчала десяток секунд, совсем сбитая с толку, вдруг поняла и залилась безудержным смехом. Потом она внезапно вспомнила, что в этой жизни ее ничто уже не может радовать, сделала серьезное лицо. И когда победа над собой была почти в руках -- не выдержала, прыснула в ладонь и засмеялась вновь...
Дверь осторожно приоткрылась, и Гек увидел обеспокоенную улыбку Луизы.
-- Я не помешала?.. У меня все готово, прошу к столу...
-- Один момент... Мы с Анной докончим сложнейший философский диспут и идем... За ней последний удар... Ребенок собирается с мыслями.
Луиза сама увидела лицо своей дочери, отчетливо поняла, что истерикой и не пахнет, и изумилась. Но, поймав взгляд Ларея, сориентировалась мгновенно.
-- Моя плита! Сейчас все сгорит! Жду вас внизу, и не дай бог остынет!.. -- Луиза легко побежала вниз, а Гек, поймав момент, когда Анна наконец отсмеялась, откашлялся.
-- Елки-моталки! Ужин готов, а мы к утешениям так и не приступили. Это ты мне, Анна, зубы заговорила средневековой поэзией... Невероятные запахи!. У тебя уже отделяются соки?
-- Какие еще соки?
-- Желудочные.
Анна опять подозрительно зафыркала, полезла в кармашек платья за носовым платком.
-- Я не голодна. И вообще не люблю есть...
-- Это очень хорошо. Тогда так с нами посиди, за компанию. А за твоей порцией я отечески присмотрю. Лично. Пойдем же скорее, такого острого приступа аппетита я с тюрьмы не испытывал. У меня ощущение, что я готов съесть кресло твоей нянюшки...
-- Еще бы, не кто-нибудь -- мама готовила! -- В голосе Анны слышалась явная гордость за маму. -- А вы что, были в тюрьме?
-- Увы. И лучше туда не попадать, вот тебе мой совет. Но будто ты не знала?..
-- А...
-- Не люблю вспоминать, -- перебил ее Гек, -- но если доведется, а некоторым любопытным очень уж подопрет -- что-нибудь да расскажу. Замечу лишь: если бы не твой гениальный папа, мне бы совсем кисло пришлось. Двинулись? Тебе, наверное, помочь надо?
-- Нет, я сама справляюсь. И по лестнице могу, и вон там в углу платформа, видите? Она как лифт работает. Вы идите, я только в туалет скатаю...
Уселись в столовой, "по-парадному". По совету Гека Луиза, чтобы не бегать то и дело на кухню, отбросила условности этикета и подала на стол все сразу -- и закуски, и горячее. Гек так аппетитно и споро принялся управляться со всеми видами пищи, что и Анна не выдержала, положила на тарелочку рыбного салата, потом добавила еще -- и пошел пир горой. Присутствовало и вино, белое и красное, неизвестных Геку марок, но он отказался, попросив взамен лимонаду, поскольку привык запивать им проглоченные куски. Луиза пила белое вино и за весь обед одолела едва ли половину бокала.
-- ...Дядя Стив, а почему именно коку, а не пепси? Вы их что, различаете?
-- Нет, но кока гораздо вкуснее.
-- Мама, а Леонардо Коррада -- вафлист и недоносок.
-- Анна!..
-- Это моя вина. Я ляпнул глупость, а теперь она меня прикалывает... Анна, мужчина по своей сути куда ближе к животному миру, чем женщина. Но даже мужчинам вульгарность крепко не к лицу. Помни, что я тебе рассказывал о бильярдной. Женщину, кстати, можно оскорбить с такой же силой, как... ну, ты понимаешь. И для этого достаточно сказать ей в лицо, что она вульгарна. Ни одна репутация такого не выдержит, как ни один влюбленный Ромео не вынесет осознания того факта, что его Джульетта коренаста.
Девочка засмеялась было, но потом помрачнела.
-- Лучше быть вульгарной и коренастой, чем...
-- Лучше. Но ни первое, ни второе исправлению не подлежит... Но слушай, мы же договорились, что утешения отложим на чуть попозже...
-- Мы ни о чем не договаривались.
-- Так давай договоримся немедленно. Попозже такие разговоры, а?
-- А есть ли смысл?
-- Поищем вместе. Олл райт?.. Анна?
-- О`кей... -- Девочка неуверенно улыбнулась. -- А вы не обманете?
-- Я никогда не вру, когда мне этого не хочется...
Луиза благоразумно помалкивала бо2льшую часть времени, пораженная тем, что происходило на ее глазах: дочь смеялась и свободно разговаривала с посторонним человеком. И кушала с аппетитом, и не капризничала... Ругалась странными словами, но она и до этого сподобилась слышать пару раз от дочери перлы туалетной словесности; как убережешь ребенка, когда у половины городского населения вместо языка -- помойная тряпка...
Настала очередь коронного блюда. Гек тяжело вздохнул, уже сытый по уши, но отведал... Как минимум половину большущего пирога с дичью сметал он один и съел бы еще, но женщины безжалостно прикончили остальное. Потом они прервались довольно надолго, обошли дозором все помещения дома, заглянули в подвал-мастерскую, где все осталось нетронутым, как было при жизни Джо, в память о нем... Побродили и во дворике возле клумб, и даже (уже без Анны) забрались на чердак, который так и не успел стать мансардой... Время шло удивительно незаметно, и уже стали сгущаться реденькие сумерки, когда вечер дошел до прощальной чашечки кофе... Недостаток хорошего воспитания, весьма заметный у господина Ларея, нисколько не смущал девочку, а Луизу даже несколько забавлял. При всем при этом он рассуждал как человек трезвый и разумный, и с Анной сумел найти общий язык. Просто удивительно. Как он замечательно ел -- и чавкал, и облизывался... Поесть любит, а к полноте не склонен: шея крепкая, таз узкий, плечищи... И руки, наверное, жесткие и тяжелые, как у неандертальца...
-- Уже вечер, а все еще так жарко... Это я вас должна благодарить, Стивен. Встреча прошла великолепно. Заходите к нам, мы будем только рады...
-- Хорошо, если так. Я понимаю вежливость, Луиза, но мы с Анной и в самом деле договорились, что я нагряну дней через семь-восемь: за мной должок с утешительным разговором, я обещал... Если, конечно, вы...