Бабилон -- не Япония, но у военных привычка к приказам, инструкциям и бережно хранимым ритуалам, давно утратившим первоначальный смысл, тоже весьма велика. За четкость, решительность и слаженность в поступках они платят гибкостью мышления, в нестандартных ситуациях и действуют неповоротливо, проигрывая порою даже непрофессионалам. Не каждый военный, естественно, но система в целом.
У Гека развилась мания преследования. Однажды он попросил колы, и врачи дали на это добро. Из наугад выбранного магазина привезли ему пластмассовую бутыль с пепси-колой, вскрыли, провели анализ пробы... Гек сделал глоток, выкатил глаза и выплюнул на простыню.
-- Что вы мне дали?
-- Пепси-колу, как вы просили.
-- Я просил коку. А это -- отравлено, проверьте.
Проверили -- нормальный лимонад, без отравы. Мерзавцу скоро намыленный галстук примерять, а тут приходится его ублажать и терпеть капризы. Привезли кока-колу, провели через тщательный анализ. Ларей все равно потребовал, чтобы кто-нибудь попробовал напиток перед тем, как выпьет он. Через день вся подаваемая пища проверялась таким же способом у него на глазах, даже апельсин -- Ларей произвольно указывал на дольку, которую должен был (или должна) съесть кто-либо из персонала.
Раны постепенно затягивались, печень почти полностью восстановила работоспособность, но Гек все еще был слишком слаб. Однажды он попросил карандаш и бумагу, с тем чтобы написать письмо Господину Президенту. Ему выдали просимое, твердую подкладку под бумагу. Майор контрразведки сидел рядом и фиксировал каждое его движение. Гек промучался минут десять, выводя неровные каракули, покрылся весь испариной и опять вошел в сердечный приступ. Испуганно завизжал электрокардиограф, из соседней палаты выскочили врачи... Далеко не сразу удалось купировать приступ, Гек пришел в ясное сознание почти через сутки, а на бумаге было нацарапано вкривь и вкось начало первого слова: "Госп...". Временный начальник госпиталя получил жесточайший нагоняй за "спешку", к которой он ровным счетом не имел никакого отношения. Команда "не беспокоить и не провоцировать" была продлена еще на две недели. Если не считать внезапных сердечных приступов и развившейся маниакальной подозрительности Ларея, служба в госпитале была не тяжела. За пределами госпиталя приходилось соблюдать режим максимальной секретности ото всех, дальних и близких, а внутри -- лечить Ларея, чутко ловить любые высказанные вслух мысли, соблюдать его гигиену и выполнять незапрещенные просьбы. Ничего существенного Ларей пока не сказал, а просьб с его стороны было совсем немного. Так, он захотел ромштекс, с картофелем фри и черными оливками без косточек, но врачи убоялись нагрузки на печень и отказали ему. В знак протеста Гек отказался принимать пищу, попытка принудительного кормления привела к судорогам, сверхвысокой температуре и почти полной остановке сердца...
Рапорты и взаимодоносы презрели законы физики и покатились вверх по служебному склону, слипаясь по пути в один зловонный ком, который в итоге сам Господин Президент похлопал ладонью, брезгливо покопался одним пальцем и изрек:
-- Какая хреновня! Пусть жрет, что просит, испорченная печень не надолго его обеспокоит, я обещаю. Новый год он встретит, но одиннадцатое февраля отпразднуем уже без него. Здоровье преступника нам необходимо лишь в той степени, в которой он способен будет ответить на наши вопросы, добровольно или против своей воли. Все понятно?..
Блондин нетерпеливо давил на пипку звонка, раз, второй, третий -- один длиннее другого. Спереди и сбоку целились на него домашние камеры слежения. Наконец щелкнул запор, и Тони Сторож в одних трусах вышел на порог... Он был все еще сонный и злой -- такой сон порушил Блонди черномазый! Но неспроста же...
-- Чего трезвонишь, дубина! Охрана снизу мне уже отсигналила, подождать не мог?
-- Я зайду?
-- Ботинки не снимай, иди на кухню, а то у меня...
Блондин согласно кивнул и прошел в маленькую, метра четыре на четыре, кухню. Уж кому-кому, а ему не надо было объяснять, почему это Тони командировки в Иневию всегда проводит здесь и как зовут молодую владелицу этой квартиры, оплаченную тем же Сторожем.
-- Что сияешь медным тазом? Выкладывай.
-- Следок объявился, тьфу-тьфу не сглазить...
-- Его???
-- Угу. Помнишь, ему всегда из "Анаконды" ромштексы таскали?
-- Тише ты... Помню. Это где он еще пожелал, чтобы там к его персональному гарниру всегда оливки добавляли?
-- В цвет. Позавчера заказали с собой, с оливками.
-- А вы что, и там пасли?
-- Ха, обижаешь. Мы по всему Баблу нитки натянули, даже в банках и борделях. Да еще урки помогают. Ты их "Всебабилонский" прогон читал?
-- Я тебе его дал, между прочим... Ну не тяни кота за хвост, дальше что? Кто заказывал?
-- Баба средних лет, в пиджаке, юбке. Они больше не запомнили. Не сразу сообразили.
-- В тыкву дай, чтобы лучше помнили. Фанту сказал?
-- Он уже как наскипидаренный, аппаратуру прилаживает вокруг "Конды" и внутри.
-- Правильно. Надо ждать второго визита.
-- Фант говорит, что шефу обратную связь надо обозначить.
-- Сдурел он, что ли? Кр... Он за самым главным числится, там секи невпроворот. Ну а что, идеи есть?
-- Может, у Эла соберемся, мозговой штурм устроим?
-- Чего устроим?
-- Да так... от Фанта заразился... Вместе обдумаем?