Между деревянным лежаком и стеной, там, где стояли снятые ботинки без шнурков (Ваны категорически советовали не злоупотреблять обувью в тюрьме -лучше во сто крат в ущерб теплу сохранять кровообращение, от ревматизма и распухающих вен), расположилась странная двоица -- существа из комиксов и горячечных кошмаров.
На самом верху левого ботинка сидела и скалилась маленькая, размером со скворца, птичка. А может, и не птичка, поскольку на ее вороненом тельце с крапчатыми рудиментарными крыльями и светлыми "штанами" сидела непропорционально большая (но все равно миниатюрная) голова собаки, с длинными вислыми ушами и лошадиными зубами. В зубах дымилась темная палочка, вроде сигары. Рядом с ней на мысу другого ботинка стоял и почесывался малюсенький человечек, сантиметров двенадцати ростом. Был он неимоверно пузат и почти гол, если не считать набедренной повязки, состоящей из пояса и тряпки, пропущенной между ног и закрепленной спереди и сзади на поясе. Длинные волосы его были собраны в пучок на затылке, руки уперты в бока. Но если живот его был хоть и велик, но не инороден, то вот рот этого человечка был для его пропорций невероятно велик -- от уха и до уха, почти под стать соседке.
Гек молча смотрел на все это великолепие и боялся дохнуть: либо они исчезнут сейчас, либо он проснется.
-- Ну дает! Ты что, оглох? Хозяин, а хозяин, ау! -- Человечек молчал, а разевала пасть и радостно пищала... ну... пусть птицебака, раз она помесь птицы с собакой...
-- Тебя как звать, ласточка? -- Голос Гека, шедший словно со стороны, звучал так хрипло и неверно, что им одним можно было испугать любое привидение. Гек, задавая вопрос, испытывал неловкость от того, что поддался абсурду ситуации, вместо того чтобы преодолеть его.
-- То есть как -- "как"? Как всегда звали. Ты теперь какой-то странный стал. Мы с Пырем знаешь сколько тебя искали?
-- Откуда мне знать, коли я вас впервые вижу?
-- Ой, Пырь, он опять бредит, как тогда. Ты лучше скажи -- зачем от нас сбежал и как это тебе удалось? От нас удрать нельзя.
-- Ниоткуда я не бегал. Значит, тебя зовут Пырь. А тебя, глюк-птичка?
-- Нет, нет, нет-нет-нет! Хозяин, смилуйся! Пусть у меня прежнее имя будет, как у Пыря! И Пырь тебя просит. Кланяйся, Пырь, в ноги хозяину кланяйся! Хозяин, отмени! Ой-ой-ой! -- Птицебака забегала по краю ботинка, топорща перья и елозя по зубастой пасти своей окурком сигары. Толстячок с акульим ртом упал на четвереньки и стал кланяться.
-- Цыц! Тогда говори свое имя и не выдрыгивайся!
Существо замерло, приосанилось, растопырило оба крыла и звонко прокричало:
-- Вакитока меня зовут. Ва-ки-то-ка! Ура!
-- Договорились. Вакитока. А почему -- ура?
-- А потому, что мы тебя нашли! Потеряли, потом по следу шли, потом нашли... а ты убежал. А нам без тебя плохо было. -- Вакитока замерла на секунду, умильно скалясь на Гека, а потом опять забегала, перепрыгивая с ботинка на ботинок. Пырь перестал кланяться и уселся на пятки, словно маленький будда, уложив на колени живот. Пасть его, и без того неимоверно широкая, разъехалась буквально до ушей, и даже два ряда острых и длинных зубов не смогли изменить его добродушное и безобидное выражение лица. Геку почему-то показалось, что он беззвучно смеется.
-- Пырь, а ты что молчишь?
-- Да не молчит он. Такой -- малахольный. Мне слышно, а тебе нет. Хозяин, всегда же так было. Такой ты у нас странный стал. Но все равно -хороший. Ух, какой славный! Да!
У Гека тепло разливалось в груди -- так ему стало весело и легко.
-- Слышь, Вакитока, а ты меня не спутала с кем-нибудь? "Раньше", "как всегда" -- бьюсь об заклад, ни разу с вами не сталкивался.
-- Заклад! Ура! Спорим! Смотри, смотри, хозяин! Ты тогда нашелся, нас позвал, а как мы пришли -- ты ножом, ножом! Ух, ха-ха-ха! Ага, проспорил! Мы ничего не перепутаем -- Пырь ох как кровь чует, ни за что не спутает.
Гек не понял ничего, но заулыбался:
-- И ничего я не проспорил. А во-вторых -- мы не оговорили заклад. Мне и ставить нечего. Да и вам, похоже...
-- Есть чего! Ты проигрываешь -- сказку нам рассказываешь, да, длинную сказку. Мы проигрываем -- пляшем и поем!
-- Ну и кто поет из вас и кто пляшет?
-- Я! Пляшу, пою, танцую! А Пырь играет. Пырь, сыграй! Хозяин велел!.. Ладно! Попрошу. Он добрый!.. Хозяин! Ты -- это, того-этого. Покорми нас, а? Только не гневайся! Голодно нам, а?
-- Рад бы -- нечем. А что вы едите?
-- Ему бы хоть глоточек, хозяин. А? -- Пырь облизнулся от уха до уха, и Гек понял отчего-то, что речь идет о его крови.
-- Эй, эй! Кровососы! У меня у самого с полстакана осталось. Что, без этого никак? -- Оба замерли, виновато понурив головы, Вакитока съежилась, а Пырь закрыл руками оба глаза.
Гек вздохнул, осмотрел кисти рук. Ногтем сковырнул струпик с костяшки левой руки -- выступила кровь.
-- Ну, кто первый, кушать подано. -- Он перевалился поудобнее и осторожно протянул руку в сторону Пыря и Вакитоки: вот-вот рассеются, как утренний туман, и он останется один...
Однако никто не рассеялся. Пырь торопливо подбежал к руке, уперся двумя руками в края костяшки-бугорка, а пастью приник к ранке, на которой уже набухла капля крови. Гек зажмурился и ощутил нечто вроде слабой щекотки. Ощущение исчезло, и он вновь приоткрыл глаза.
Пырь уже сидел на месте и весь светился восторгом, а рот его напоминал полуоткрытый кошелек. В ранке набухла следующая капля.
-- Вакитока, твоя очередь.
-- Ура! Нет, нет и нет! Я с Пыря питаюсь, он мой кормилец. Ух, вкусно! Добрый! Пырь! Хозяин велит: играй!
Откуда ни возьмись -- в руках у Пыря оказался некий предмет, похожий на десяток трубочек разной длины, склеенных в одну плоскость с тремя прямоугольными сторонами и одной скошенной. Пырь сунул в пасть торцы этих трубочек, прямоугольной стороной к себе, и задудел какую-то веселую, смутно знакомую мелодию. Вакитока растопырилась, запрыгала, безобразно вскидывая нелепые голенастые ноги, и заухала, закаркала, выкрикивая нечленораздельно какие-то фразы.
-- Ну как? Здорово? Ух, здорово! Сейчас мы еще!..
-- Стоп. -- Гек вдруг почувствовал слабость и сонливость. -- Вакитока, ты классно танцуешь, но мне кажется -- все время Пыря затираешь. Ты отдохни и молча посиди, а Пырь пусть сыграет что поспокойнее. Лады? Устал я сегодня. Даже удивляться устал.
-- Да, да. Да! Ах, хозяин! Пырь! Сыграй для хозяина его любимую! Хозяин... А можно... Мы... того-этого, потом с Пырем к тебе поближе? Не побьешь?