Так сидела у себя на кухне и унимала тоску горчайшим кофе Луиза Малоун, когда без предварительного звонка, наудачу (Фант, естественно, знал, что Луиза дома) к ним приехал знакомый ее мужа, Джеффри… Джеффри… а фамилию никак не вспомнить. Луиза помнила его совсем другим. Где его оранжевые панковские сосульки на голове, где кожанки и невыносимые гоп-джинсы… На ее глазах, постепенно, от года к году он менялся, причем в лучшую сторону. Сегодня он одет в дорогую двубортную пару, шелковый галстук – в тон, новенький БМВ у ворот, пострижен и выбрит – не узнать человека. Букеты – розы кремовые, розы розовые – какая роскошь!
Его прислал Ларей, ведь Джеффри у Ларея работает. Ларей узнал, что Луиза хочет с ним встретиться, и готов принять ее в любой момент по данному адресу… Лучше всего – завтра, с трех до четырех пополудни. Он приносит извинения за задержку, поскольку находился далеко за пределами Бабилона. Луиза смутно догадывалась, в каких пределах задержался Ларей, но решимость ее не уменьшилась ни на йоту: он хотя бы принять ее готов, не то что коллеги и однокашники Малоуна, которые вместе с комьями земли сбросили и память о нем…
Луиза рада была хоть какому-нибудь общению, она усадила Джеффри на табурет, заварила еще кофе, пока он доходил – расставила по вазам букеты… Джози сам был равнодушен к цветам, но для нее и Анны – каждую неделю охапками носил. Ах, Джози… Не обращайте внимания, Джеффри, женские слезы – вода… И Джеффри их не забыл, он ведь звонил им несколько раз, оставил телефон, иначе как бы она искала того же Ларея…
Фант чувствовал себя неуютно: вдова, видать, плачет каждый день, и не по разу, в доме запустение, а может, и нужда. Шеф правильно нам пистон вставил – забыли напрочь. А если с ним что-либо подобное случится – каково представить? Деньги в момент переведутся, поскольку складывать в кубышку не приучены; Джини с карапузами сидит, не работает и на бирже труда не числится. Все на нем, а ему страховка не положена. И если он внезапно отбросит кони, а банда его забудет – как будет жить семья? Гляди и помни, как говорится… До сих пор, худо-бедно, без помощи вд́овы и их семьи не оставались, но ничто не вечно в подлунном мире, ни банда, ни общак. Хорошо бы свалить в нормальную фирму, в какую-нибудь айбиэмовскую лабораторию с большим бюджетом и возможностями, где-нибудь в Штатах… И жизнь бы тогда совсем другими красками заиграла… Да как уйдешь? Достанут. И вдобавок хорошо рассуждать о мирной и скромной жизни, пока в карманах свободные бабки шелестят, а ведь там таковых не будет, по крайней мере сначала… С другой стороны – дети подрастут, а ну узнают, кем их папа работает?… Джини кое-что просекает, видимо, но деликатно молчит… Все честные люди воруют, все взятки берут и фуфло двигают, но их социальная репутация защищена социальными же устоями, плюс самооправдание, а тут – как ни крути, как ни входи в свое положение – все равно гангстер, подручный Кромешника, руки в крови, душа в Аду и так далее… Надо бы денег прикопить на черный день… Как, интересно, сам Ларей будущее видит? И свое, и наше?… Не шеф, а черный ящик – ни зги не разобрать, о чем он там думает да чего хочет. Вот чертова жизнь… Ехать пора.
Луиза, ваш кофе великолепен, а вы прекрасны. Итак, до завтра, я за вами заеду.
Глава 13
Есть постоянство
И в людях, и в природе,
И в переменах.
– …Ваша щепетильность, Луиза, мне понятна и симпатична, но я в шесть секунд намерен преодолеть ее с помощью логики и разума. Вы позволите попытаться?…
Сама не зная зачем, Луиза два часа до встречи провела перед зеркалом, задействовав весь свой арсенал косметики и гардероба. Может быть потому, что давно не появлялась в обществе, и потому, что не хотела выглядеть дурно на встрече, которую сама же и испрашивала. Стройная, подтянутая, с высокой грудью и длинными ногами, она была очень красива в свои тридцать четыре года. Черные волосы в каре не знали заколок, краски и седины, чуть тонированные очки зрения не корректировали, поскольку функция их была скорее архитектурной, дополняющей выбранный для имиджа ансамбль. Луиза любила носить туфли на высоких каблуках, хотя и становилась при этом выше мужа, но тот никогда не возражал… Туфли… На пальцах никаких колец, на левом запястье тяжелый серебряный браслет, на правом часики-картье. Простенькая, но очень дорогая жемчужного цвета блузка, черная, натурального шелка юбка много ниже колен, темные чулки (а может, и колготки, так не видно), тончайший макияж, легчайший парфюм – Луиза была элегантна и хороша. Фант только каркнул, сраженный наповал, да так и забыл выдать заранее приготовленный комплимент. Он то и дело поглядывал в зеркальце заднего вида, прикидывая для себя, что и как он может рассказать дома, в порядке, так сказать, обмена опытом… Даже Луиза перед выходом, в последний раз разворачиваясь перед трюмо, объективно поняла, что – да, получилось удачно. Даже Гек, привыкавший и отвыкавший совсем от других канонов женской «прелести», увидел разницу в классе. Впрочем, у проституток по определению иные стандарты поведения и внешности…