— Как Нада? — с тревогой спросила Токи.
— Талантливая актриса! — возвышенно поднял Фернан руки. — Можете навестить дочку и пожелать ей удачи! Только учтите, что она тоже волнуется, всё же первый раз на большой сцене.
Пока Токи, её муж, сын и Пьер не отпускали Синдье с вопросами о Наде. К седому юноше, спутнику режиссёра, подошли Софи и Катрин. Девушка робко и тайно поглядывала на парня, но её мама была смелее.
— Давно не виделись Жера… Ой, прости! Гаспар! — поправила Софи себя. — Ты так похож на своего отца, что до сих пор могу перепутать вас.
Он улыбнулся и снял седые волосы. Софи не ошибалась, Гаспар был вылитой копией отца: черноволосый, крепкий парень с недавно отпущенными усами, которые только-только начинали расти. Таким был Жерар в возрасте двадцати лет.
— Был бы я моим отцом, то пошёл в армию, — посмеялся Гаспар. — Но мой путь земной — путь актёра.
— А я считаю, что путь актёра духовный, небесный, — сказала Катрин, прячась за спину Софи.
В эту минуту к театру подошла семья Лаванье. Марион, как только заметила знакомых, побежала к Эдгару и Пипу. “Вот она, легендарная шумная армия Древней Македонии”, — подметила Софи, когда радостные голоса детишек были услышаны на соседней улице. К Катрин подошла Тереза.
— Подруга, давай выберем лучшие места!
И она потащила Катрин в театр. Гаспар остался один с Софи. Одним себя чувствовал и Жозеф.
— Желаю удачи твоей сестре, — подошёл он к Акаму, стараясь отвлечься от дурных мыслей. Но волновала Жозефа вовсе не актриса.
Спектакль начинался. По скольку Нада играла одну из главных ролей в театре, её родственникам и знакомым дали билеты в первый ряд. Но случилась маленькая загвоздка, Фернан обсчитался и вместо четырнадцати мест, он выделил всего двенадцать для особых гостей.
— Не беда! — не расстроилась Тереза. — Мы с Катрин сядем в другом месте, возле выхода есть два свободных кресла.
Катрин согласилась с подругой и поспешила к дальним стульям. Жозеф таинственно посмотрел в сторону девушек, его лицо исказилось таинственным умыслом. Жозеф сорвался со своего места и быстро уселся у выхода.
— Тереза, можно я здесь посижу? Чувствую, что Марион с мальчишками мне не дадут спокойно посмотреть спектакль. А ты, как самая ловкая в нашей семье, быстро их успокоишь.
— Брат, ты гад! — воскликнула Тереза, не забыв пнуть Жозефа по ноге. — Пошли, Катрин подальше от него!
Катрин захотела уйти вместе с подругой и освободить своё место для кого-нибудь, кому не нравятся первые ряды, но рука Жофера и его пронзительный взгляд остановили Катрин. И тут заиграла весёлая музыка, раскрылся занавес. На сцену вышел режиссёр Синдье и объявил:
— Сказка братьев Гримм “О рыбаке и его жене”!
Свет потух, весёлая музыка сменилась на печальную и унылую. На сцене показался горбатый бедный старик с гнилой удочкой.
— Пьер, неужели я зрение начать терять? Этот старик и есть Гаспар?! — Шарль чуть не упал со стула, настолько хорошо молодой юноша вошёл в образ и принарядился, что узнать его с первого ряда было невозможно.
Кривляясь и сутулясь, Гаспар с удочкой ковылял к синему морю. С берега у разваливающей избы ему кричала старуха-жена угрозы о том, что старику не поздоровится, если он придёт с пустыми руками.
— Эта не та ли девочка, с которой Нада подружилась? — шепнула Токи Экене. — Такой милой её видела, а здесь ну и злодейка!
— Ты подожди, нашу дочь и вовсе не узнаешь! — ответил Экене.
Старуха всё и пилила мужа, Гаспар, гримасничая, отвешивал ей подобострастные поклоны, путаясь в собственных ногах. Зал хохот от смеха. Заливающаяся от смеха Катрин вспомнила, как в детстве ей безумно было жалко этого старика, Гаспар же показал своего персонажа совсем в другом свете, комичном и осуждающем.
— Катрин, — она вдруг услышала голос соседа. Жозеф не смотрел на сцену, он был повёрнут лицом к девушке. — Пока не появилась твоя кузина, мне надо тебе кое-что сказать. Потом, возможно, будет поздно.
Неприятное чутьё пронзило Катрин.
— Давай после спектакля, — тревожно отмахнулась она.
— Нет, сейчас, — важно сказал Жозеф и замолчал, обдумывая следующее слово. — Катрин, мы давно знакомы, — голос его дрожал, в нём чувствовалось волнение, — наши родители давно дружат, ты дружишь с моей старшей сестрой, младшая подружилась с Эдгаром и Пипом
Катрин отсела подальше.
— Я это знаю. Жозеф, дай мне посмотре…
Жозеф дотронулся до руки Катрин, но она отдёрнула руку.
— Но мы с тобой никогда не были друзьями. Катрин, как ты думаешь почему?
Катрин, как будто ничего не понимая, пожала плечами.
— Потому что я должен был полюбить тебя! — чуть громко сказал Жозеф. — И я полюбил тебя, Катрин.
Катрин сидела как на иголках. Старик уже закидывал удочку в воду, уйти из театра никак нельзя. Жозеф повернулся к ней не только лицом, но и телом.
— Катрин, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой! — Катрин вздрогнула от этих слов. — Мои слова могут показаться тебе неожиданностью, — продолжил Жозеф, набравшийся уверенности, — но прими моё предложение. Я мужчина завидный, состоятельный. Я, к сожалению, не унаследовал от мамы титула, но со мной тебя минуют все невзгоды.
Сердце у Катрин колотилось с бешеной скоростью, рот никак не мог открыться. “Почему именно сегодня? Почему сегодня?” — не понимала она.
— Что ты молчишь? — слегка потормошил еёЖозеф.
Катрин хлопнула его по руки и вскочила на ноги.
— Потому что я не люблю тебя! Я люблю Гаспара! — закричала она.
И тут же Катрин опомнилась. На неё уставились двести ошарашенных пар глаз в зрительском зале, актёры оторвались от своих ролей. У Гаспара из рук полетела удочка, на которую мгновенье назад попалась камбала — Нада. Нада обескураженно вылезла из кулис, заменявших море, и застыла, предательски посмотрев на кузину. Жозеф рванул к выходу, стыдясь людских глаз. Катрин выбежала из зала следом.
— Стой, дочка! — подпрыгнул Пьер и ужаснулся: “Вот что хотела мне сказать Софи. Не жизни на земле боится Катрин, а признаться Гаспару…”
Он готов был побежать за дочерью, но рука жены остановила Пьера.
— У твоей племянницы первый спектакль, останься. Я сама поговорю с Катрин.
Софи незаметно и тихо покинула зал, дочь она нашла возле главных дверей театра. Прислонившись к стене, Катрин плакала. Ей было стыдно за то, что опозорилась сама, подвела Наду, таким глупым образом раскрыла миру чувства, которые неожиданно появились в ней год назад. Софи нежно обняла Катрин
— Поплачь, дочка, поплачь. Долго ты хранила всё в себе, этого не нужно было делать.
— Я опозорила всех! Себя, Жозефа, Наду, Гаспара!
— Такие моменты делают нашу жизнь лишь интереснее, — попыталась улыбнуться Софи.
Катрин вздрагивала всем телом, повиснув на шее мамы, она задыхалась от горьких слёз. Софи сильнее прижимала дочь, трепетно поглаживая её по белокурой головке. Софи понимала, что дрожь сейчас проберёт её, и она расплачется вместе с дочерью. Видеть горе своего ребёнка — страшное испытание для матери. За этот год Софи столкнулась со многим, когда возвращала маленькому забитому Эдгару любовь к жизни, доверие к людям. Но при виде неунывающей Катрин Софи на мгновения впала в оцепенение. Тяжёлое взрослое горе, которое заставляет сердце разрываться возлюбленным и боязнью обидеть другого человека, стало одним из первых испытаний в жизни юной девушки.
“Боль пройдёт, — знала Софи, — останутся лишь воспоминания”. Она чуть меньше стала прижимать Катрин. Страдания Катрин — такой привычный этап в молодой жизни, боль со временем забудется. У неё, у Пьера боль не ушла и после двадцати лет. Редко, очень редко, но всё же такое происходило, когда муж в разгар ночи вскакивал в постели в поту и кричал: “Не троньте Марани! Убейте меня!”. Пьер всегда спал у стены. Когда он понимал, что это был всего лишь, Пьер хотел на что-нибудь облокотиться и тут же ударялся об стену головой — Пьер забывал, у него нет руки. Страхи прошлого не отпускали и Софи. Гаспар, сын её близкого друга, был частым гостем в семье Лоре, Софи любила и уважала молодого юношу, но иногда она видела в нём не Гаспара, а отца Жерара. Порой боль по потери друга внезапно просыпалась и заставляла взрослую женщину, мать двоих, а с недавних пор, троих детей, уходить в другую комнату. Тело Экене, званного родственника Пьера, точнее, его спина была увешана напоминаниями о суровой юности даже спустя столько-то лет.