Мечта Луи сбылась. Пропавший много лет назад сын вернулся, он стоит перед ним. Но Луи несколько минут назад плакавший на плече у Пьера, не мог позволить на сей раз обнять сына. Он стоял слово каменная статуя.
— Пьер, сильно же ты изменился. Как повзрослел! Как похорошел! — с восхищением отец рассматривал сына. — Расскажи-ка о себе? Как же так получилось, что ты убежал в Африку, а не в комфортное местечко? И как ты снова в люди выбрался?
Пьер улыбнулся. Он чувствовал что-то тёплое, исходящее от отца. И надеялся и что это тёплое переборет, наконец, смазливую честь и аристократизм Луи.
— Я сбежал в племя Тинуваку потому, что там никто бы никогда не догадался искать. И мой план, стоит заметить, удался. Там я обрёл друзей, новую семью. Ты не нашёл меня ещё потому, что я сменил имя и фамилию. Меня усыновил капитан Шарль Барре. Я теперь Уэйт Барре. Сейчас у меня в жизни всё хорошо, — Пьер не стал посвящать отца в своё тяжёлое прошлое. — Окончил учёбу, открыл даже своё магазинчик. Но это временно, в дальнейшем хочу заняться мореплаванием.
Луи с облегчением вздохнул. Ему хоть и тяжело было слышать, что у сына новая семья, но он был рад, что Пьер жил в любви и заботе.
— Ты ещё не женился?
Пьер мотнул головой. Луи обрадовался. Он легонько толкнул сына в бок, глаза его засверкали.
— Между прочим, Анна Ландро до сих не вышла замужем. Видел бы ты её! Такая красавица стала! Анна может ещё стать тебе прекрасной женой.
Пьер отступил на шаг от отца, вновь сомкнув в руке шляпу.
— Я видел Анну. Она красавица, не спорю. Но у меня есть возлюбленная. Её зовут Софи Дюшен.
Пьер улыбнулся, он почувствовал себя победителем перед отцом: он смог полюбить другую девушку, которая сильно отличается своим происхождением от аристократки Анны. Пьер ожидал увидеть реакцию отца. Наверняка Луи де Лоре слышал про незаконнорожденную “сестру” Анны де Ландро.
Луи, стоявший с высоко поднятой головой, на мгновение осунулся слово дряхлый старик. Он выпучил глаза, и чуть не подавился своей же слюной.
— Да ты хоть знаешь, что говорят про эту Софи? Знаешь, кто её мать и бабушка? — прошелестел он, взирая на Пьера таким взглядом, будто Пьер с помощью волшебства превратился в магического несуществующего животного.
— Да, я всё знаю, и первое время даже верил в это. Я также познакомился с её бабушкой и мамой, прекрасные и милые женщины они.
Луи стукнул ногой по полу, так что задрожал весь дом.
— Ты хочешь себе репутацию разрушить? — закричал он. — Пойти под венец с дочерью женщины, о которой вся страна грязные сплетни слагала, а бабка которой так на самом деле имела по сто любовников в год? Почему ты не мог выбрать девушку из своего окружения на подобии Анны де Ландро?
Пьер тяжело вздохнул и потряс головой.
— А ты, отец, ни капельки не изменился. Такой же сноб, помешанный на чести.
— Хочешь себе жизнь всю испортить? Эта сейчас у вас конфетно-медовый период, ты ничего не замечаешь, что творится у тебя за спиной, а каково потом будет, когда весь город станет шептаться о тебе? — потерял выдержку короля Луи и вознёс руки к потолку. — Господи, спасибо, что хоть фамилию этот глупец поменял, хоть род Лоре не опозорит.
Пьеру было смешно смотреть на отца, но меж тем, ему было грустно. Он чувствовал только отвращение к отцу.
— Знал бы ты, кто был моей первой любовью… — протянул Пьер. — Пап, а если бы сейчас вся Франция затрепетала, что, например, твою жену Луизу родители нашли в водосточной канаве? Как бы ты к этому отнёсся? Тут же бросил бы маму, ведь союз аристократа с отрепьем вредит чести?
Луи передёрнулся весь от такой мысли.
— Кончено же нет! — воскликнул он. — Но, Пьер, ты сын маркизов. Потомок двух древних родов, твоя жена должна носить такую же голубую кровь. Такова твоя судьба. Так тебе предначертано.
Пьер отходил к двери.
— Отец, кровь у всех одинаковая — красная и легко проливающаяся от ран. — Пьер сказал устало. — Ты сейчас опровергаешь свои слова, сказанные недавно. Ты говорил, что был отдать всё, лишь бы твой сын был счастлив. Твоя жизнь превратилась в пустоту без меня… Но как оказалось, титул и честь рода гораздо важнее единственного сына. Ты продолжал жить эти одиннадцать лет полноценной жизнью, ведь маркизовское достоинство ты сохранял.
— Отец, мне жаль тебя, — печально произнёс он. — Смысл человеческой жизнь заключается не в выполнении установок, заданных обществом, у каждого свой путь, своя чаша с нектаром. Твоя любимая маркиза Анна, не очень-то радуется жизни. Я с ней сталкивался и в детстве, и в юности, она всегда была мрачной и злой. А вот Софи Дюшен, заклеймённая жестоким прозвищем, умела и умеет радоваться жизни. Ей ни нужны никакие титулы и славы. Знаешь, что такое для неё честь? Честь — быть верной своим близким и стране, быть справедливой, признавать свои ошибки, не обвинять других, если виновата она. В Софи тоже течёт эта “голубая” кровь, но ей важна не связь с напыщенными голубокровиками или королями-предками, жившими сотни лет назад, а связь с людьми, которые живут сейчас и которые ей дороги!
Пьер собирался уходить. Луи молча взирал на него, продолжая смотреть на него снизу вверх. Он был разочарован в сыне. Пьер потянулся к ручке двери, но внезапно остановился.
— А хочешь, я расскажу во всех красках и деталях, как я жил?
Луи не желал ничего слышать. Но Пьер уже открыл рот. Он обрисовывал отцу жуткую картину, когда приходилось попрошайничать вместе с бродягой и разбойников Одноглазым Аланом, а заодно в лохмотьях петь песни на потеху толпе.
— А мне немного приятно было спать под открытым небом, когда с высоты на тебя смотрели миллионы звёзд, — сладко говорил Пьер.
Он рассказывал отцу о том, как начал познавать любовь. Как смущался от одного взгляда дикарки по имени Мейкна. Как ухаживал за девушкой и что чувствовал к ней.
— Я думал, что она станет моей женой, — признался он.
Пьер не скрывал от Луи, как гнул спину на плантации Фикса наравне с его рабами. А потом вкалывал на двух стройках и прислуживал старой умалишённой бабке.
— Я мог ограбить какого-нибудь богатея или залезть в чужой дом и вытащить всё добро, чтобы обеспечить себе нормальную жизнь. Но, что поделать, честь не давала мне так поступить… Признаюсь, папа, мне даже понравилось работать на стройке. Я принёс людям добро. Одним людям построил дом, где они будут жить, а для других — церковь, где люди смогут просить о помощи Бога и благодарить за исполненные молитвы.
Луи лишь фыркнул. Он не понимал, как Пьер может говорить так спокойно, когда сам захотел опуститься до уровня рабов.
— Спасибо, что хоть фамилию сменил, — презрительно ответил он.
Пьер подождал, что ещё скажет ему отец. Но Луи гневно молчал.
— Я пошёл, — закончил разговор Пьер. — Прощай, отец. Больше ты меня никогда не увидишь. Я хотел дать тебе шанс, но оказывается слава важнее семьи. Поэтому я пошёл. На прощание скажу только одно. Я рад, что сбежал из дома одиннадцать лет назад. Я счастлив, что вырвался из этого общества, пропитанного зловонием изысканности и поэтичности. И я никогда в него не вернусь. Отец, только об одном прошу, — взмолился он. — Не говори ничего маме. Ей лучше жить спокойно, ничего не зная про меня. Я не хочу видеть и маму. Она такая же, как и ты. У вас даже имена одинаковые. Королевские! Не то, что у меня “Уэйт”, — с иронией произнёс Пьер и хлопнул дверью.
Дверь не закрылась. Луи подошёл и прихлопнул её. Ему хотелось бежать за сыном, остановить его, вернуть назад. Но Луи считал, что он выше этих эмоций. Если пожмёшь руку тому, кто плюнул тебе в лицо, — потеряешь честь. Он должен с гордой и высокой головой смотреть на таких людей, к которым относится его сын.
Пьер выбежал из дома, слуги звали его, пытаясь поприветствовать вернувшегося хозяина. Но Пьер не слушал его. Он принял решение — порвать все связи с прошлым, как бы его не упрашивали Софи и Экене. Обещание он выполнил — увидел отца. И всё для себя понял.
Неожиданно Пьер услышал женский голос:
— Пьер! Пьер! Сынок!
Мама вернулась с кладбища. Сердце у Пьера дрогнуло, но он не оглянулся и скрылся за углом, не решаясь уйти прочь. К жене выбежал Луи. Маркиза Луиза кричала мужу, что увидела сына, она хотела побежать за ним. Но Луи держал жену, не девая ей найти Пьера, и говорил: