С обескураженного Урбена сняли цепи. Наконец-то он смог свободным и чистым человеком увидеть любимую дочь и женщину. Софи тут же вывела к отцу Пьера с Экене и счастливо произнесла:
— Познакомься, отец, с этими двумя молодыми людьми. Мой молодой человек Пьер и мой друг Экене.
Рядом стояли мама, бабушка, кузина и дядя Бернар. Но для полного счастья ей поблизости не хватало одного человека, которого она очень хотела представить отцу.
В этот момент все услышали, как к ним приближаются тихие робкие шаги. Экене почувствовал, как чья-то рука коснулась его. Рука принадлежала Анне де Ландро.
Анна было бледной словно смерть. Она едва удерживалась на пошатывающихся ногах. Внутри её всё жгло ярким пламенем. Ей невыносимо было смотреть на Экене. Она ощущала дикую острую боль в сердце.
— Экене, — промолвила Анна с огромным трудом. Никогда ей не было так тяжело и больно говорить. — Прости меня за всё, пожалуйста.
— Я прощаю тебя. За всё, — ровным и тихим голос Экене и отвернулся от Анны.
========== Глава 8. Конец преткновениям ==========
Счастливая семья вместе с Пьером и Экене покидала здание суда. Изабелль де Брюне вышла уже на улицу и вместе с де Ландро отвечала на вопросы журналистов. Шумный голос Леонтины доносился до другого квартала.
— А теперь все дружно идём в кабак отмечать победу! — гоготала старуха.
Софи и Марлин тяжело покачали головой: ей уже седьмой десяток, а бабка всё также распутна и расточительна.
Обрётший только что свободу Урбен закрыл глаза и представил, что с ним было, если бы Леонтина стала его тёщей. Он содрогнулся: не дай Бог такую “маму”. И тут же со скорбью вздохнул: зато жизнь была бы веселее…
— Нет, давайте отметим этот день в тихом семейном кругу, — предложил Урбен.
— Боюсь, мне придётся вас огорчить… — ответила отцу Софи. Сквозь дверь здания суда, до неё долетали громкие вопросы журналистов. Газетчики перебивали друг друга и себя, они не успевали задать один вопрос, как тут же придумывали другой. На них с гордым спокойствием отвечали маркизы де Ландро. Не знай бы Софи двух Аннетт, она бы решила, что с женщинами всё хорошо. Но за восемь месяцев Софи научилась слышать в их голосе тонки горя. Невиновного освободили, но убийцу не нашли… — Этот вечер я проведу с кузиной и с подругой. У нашей семьи праздник, но у Ландро мучения не закончились. Сегодня я должна поддержать Анну. Пьер, передай Дэвиду, что мальчишкам ход воспрещён. Пьер… Пьер, ты где? — Софи закружила головой, но это было без толку, Пьер, стоявший секунду назад возле неё, испарился.
Пока Софи кричала его имя, Пьер давно выбрался на улицу, просочился через толпу журналистов и отыскал Изабелль.
— Можно тебя на минутку? — оттащил он девушку в сторону.
— Я тебя слушаю.
— Изабелль, — сказал Пьер. — Ты знаешь место, где в последний раз видели Алексиса Ландро?
Изабелль удивлённо посмотрела на него и кивнула головой.
— Отведи меня завтра, — настойчиво попросил Пьер.
— Ну хорошо, — растерянно согласилась она. — Только зачем это тебе?
— Если скажу правду, то ты посчитаешь меня дураком, просто отведи, и прошу, ничего не говори родным и Анне, — сказал Пьер и добавил. — Изабелль, постарайся, завтра надеть своё самое скромное и некрасивое платье.
— А можно я с вами пойду? — бесцеремонно влез в разговор Денис, появившийся из ниоткуда. — Мне интересно поглядеть, что задумал Пьер.
Пьер повернулся к другу и громко произнёс:
— Никому только нос не бить.
***
Следующим утром Пьер накинул на себя самую простую рубаху, которая была к тому же дырявой, и надел безвкусные штаны с сапогами.
— Ты куда в таком виде собрался? — удивились Экене и Дэвид.
— Не важно, — отрезал Пьер.
Он дождался Дениса, и друзья отправились к Брюне.
Огорошенная Изабелль встретила ребят. На ней было надето чёрное скромное платье, которое явно было ей мало. Платье не могло похвастаться красотой, но Изабелль всё равно смотрелась в нём роскошно.
Пьер недовольно окинул её взглядом.
— Это самое страшное платье, которое я у себя нашла, — Изабелль разозлила привередливость Пьера.
— Кузине и подруге ничего не говорила? — не выслушал он возмущения Изабелль.
— Нет, — только ответила она, как Пьер усадил её на одну из лошадей Ричарда, а затем залез и сам. На второй лошади восседал Денис.
Трущобы, где последний раз видели ещё живого маркиза де Ландро, находились в самом конце города. Изабелль хорошо знала дорогу: как друг семьи убитого она была там во время расследования. Изабелль недоумевала, что в этом месте нужно Пьеру?
— Пьер, что ты задумал? — она захотела добиться правды.
Пьер лишь сухо ей ответил:
— Раз ты знаешь мою настоящую личность, то должна знать, что у меня могут быть самые безумные мысли.
— А я, кажется, знаю, что он замыслил, — задумчиво проговорил Денис.
Пышный и великий Париж закончился, начинался другой Париж: мерзкий, гнилой, кишащий крысами и ворами, наполненный сиротами и ненавистью. Дороги, пропитанные испражнениями, напоминали аллею в ад. Друзья слезли с лошадей и повели их за уздечку. Изабелль испуганно прижималась к ребятам, взгляды людей пугали её. Бродяги словно пронзали Изабелль насквозь, её платье вызывало в них лютую злобу и зависть.
Денис взирал на толпу несчастных с сильнейшей жалостью и удивлением.
— Я здесь был ещё в мальчишеском возрасте, мы с Ричардом решили изучить город, — сказал он. — Но тогда здесь было ещё хуже, трущобы были больше, вот тех новых домов не стояло, — указал Денис пальцем на маленькие и тёплые домики, — улицы стали чище. Что случилось?
— Это всё Анна и её мама, — ответила Изабелль. — Когда Анна вернулась из Орлеана и побыла на месте исчезновения отца, то она, не задумываясь, заявила, что хочет провести здесь радикальные изменения. Новый Орлеан сильно повлиял на Анну…
Изабелль вздохнула. Этой ночью подруга рассказала ей все свои тёмные тайны. Разом земля перевернулась и для юной рыжеволосой графини. Большим ударом оказалась для неё правда Анны, которую маркиза так тщательно скрывала от любимой подруги. Изабелль орала на особняк де Ландро и на Анну что ей силы, выпучив длинные ноги, хотела впиться в лицо Анны и… в конце концов, простила подругу. Не могла Изабелль променять любовь на ненависть или презрение. Не наделила природа её такими чертами.
— Анна де Ландро решила снизойти до тех, кого зовёт чернью? — раздалась едкая усмешка Дениса.
Пьер хмыкнул в ответ. Но хмыкнул бессознательно, по привычке. “Что-то быстро меняется жизнь вокруг меня, — насупился он, — ещё недавно в деревне Ричарда смеялся над шутками Дениса про Анну, а тут…” Изабелль молча повела юношей в нужное Пьеру место. Не стала она защищать подругу, — Лаванье ведь не знает хорошо Анну, да и она лишь этой ночью узнала её.
Ребята остановились в самом заброшенном и холодном углу трущоб. Каменные сырые постройки впитались в мрачную стену, выхода из этого лабиринта не было. Изабелль указала на одну из построек.
— Вот сюда должен был прийти маркиз, чтобы помочь больной вдове и её пятерым малышам. Люди видели только, как он входил в этот тупик. Сейчас здесь никто не живёт, Анна и её мама помогли жителям этого… этого мрака обрести настоящий дом.
Юноши и девушка горестно рассмотрели глыбы камней, когда-то служившие дулям жилищем.
— И как так можно жить? — опечалилась Изабелль. — Давно стала убеждаться, что монархия ни на что не способна.
— Знаешь что, Изабелль, — нахмурил брови Денис. — Пока в стране всё гладко, ты так и будешь утверждать, но случись что… Нет монархии — нет аристократии. Нет аристократии — ты обычный человек, способный вырваться в свет только честным или нечестным трудом, а не происхождением. Аристократов всего несколько процентов от прочего населения, но именно вы являетесь хозяевами жизни, Изабелль, считаешь ли ты это несправедливостью?
Изабелль безрадостно кивнула головой.