— Жюль, ты рад за меня? — прошептал Жаке. — Я всё же наказал твоего душегуба. Знаю, ты осыпаешь меня упрёками, — и Силестиан замолчал.
В соседней камере сидел Виперан. Жаке представлял, как он нервно ломает себе руки и пытается поторговаться со следователем. Но сухим из воды он не выйдет, генерал уже признался в землянке в преступлении, а он, Силестиан, прикрывать никого не будет. Да и вдова с дочерью Ландро не допустят помилования для этого Виперана.
Виперан — мерзавец, затонувший в своей зависти и злобе, не то что он. Он совершил справедливость, воздал за сына по счетам, хоть и ценной своей свободы.
Силестиан закрыл глаза и попытался вспомнить свою жизнь… которой него и не было.
Он не знал ни своего отца, ни матери. Приют, побег, бродяжничество, возвращение в приют, побег… Так прошло всё его детство и юность. Даже слово “друг” Силестиан не знал. Повзрослев, он не остепенился. Шумные попойки днём, девочки ночью — так проходил каждый день. Своих многочисленных подружек Силестиан даже не знал по именам.
Он не ведал другой жизни, не задумывался, для чего он вообще живёт. Жизнь казалась бессмысленной, но лёгкой и быстротечной. Кто-то даже завидовал ему:
— Вот человек живёт: ни забот, ни горя!
Жаке любил места, где редко ступала нога человека. Он мог часами сидеть на пне в лесу и ничего не делать, а только вдыхать свежий воздух. Любил он не спеша прогуливаться по деревушкам.
Гуляя как-то в незнакомой деревне, Силестиан набрёл на похоронную процессию. Несколько мужчин несли неотёсанный гроб, сзади не следовала привычная для сельских похорон толпа плачущих баб.
Жаке тоже не было дела до чужого гроба. Он спокойно прошёл мимо, но не удержался и взглянул на покойника.
— Да это же…! — воскликнул он.
Жаке узнал свою очередную любовницу. Год назад он имел дело с этой молодой и весёлой девушкой, наполненной жизнерадостью.
— Да вот слегла внезапно, — сказали ему мужчины. — Такое в нашей местности не редкость.
— А почему вы гроб несёте? — удивился Жаке.
— А никого у неё не было. Круглая сирота. Сыночек только остался, мальчонке месяц от роду.
— Месяц? — изумился Силестиан.
Он судорожно начал считать, когда последний раз он ложиться спать с этой красоткой. Он пытался вспомнить день, час минуту. И ужаснулся, поняв, что тот младенец может быть его сыном.
Мальчик лежал в колыбели и отчаянно ревел, зовя мать. Бабка-соседка заснула и не слышала крики плачущего ребёнка. Силестиан без стуку вошёл в дом и подошёл к колыбели. Младенец продолжал хныкать.
Силестиан стал разглядывать малыша и пытался отыскать в нём свои черты.
” Фу, какой уродец, — думал он. — Лысый, мелкий, под себя насал, а какой крикливый. Ужас!”
Мальчик кричал на весь дом.
— Хватит ныть! — крикнул Силестиан и покачал колыбель.
Малыш открыл глаза и уставился на Жаке. Силестиан не мог оторваться от блестящих голубых глазок ребёнка, которые были печальны как у взрослого человека. Мальчика протянул ручонки и вдруг крепко схватил палец Силестиана.
— Отпусти, — нахмурился Жаке.
Но мальчик не отпускал. Младенец больше не плакал.
“А он ничего, — улыбнулся он. — Какой пухлый, краснощёкий”.
Силестиан должен был идти, он пообещал провести незабываемую ночь одной красотке. Но он не мог сделать ни шагу. Ребёнок не отпускал его.
С младенцем на руках Силестиан вернулся домой.
Силестиан больше теперь не знал, что такое девочки по ночам, а пиво по утрам. Его жизнь наполнилась смыслом. Сын Жюль стал для него тем лучом света, который Силестиан никогда не видывал.
Для мальчика Силестиан был не просто отцом, но и матерью, братом, лучшим другим. Радостями, мечтами, печалями Жюль всегда делился с отцом, он не понимал своих товарищей, которые что-нибудь скрывали от родителей. Мужчина с сыном жили в маленьком городке, Жюлю приходилось за несколько километров ходить в сельскую школу. Силестиан с трудом выжидал долгожданный вечер, когда сынок возвращался домой, и тогда в доме наступал праздник.
Но жизнь Силестиана была отнюдь не беззаботной. Сын пугал его. Жюль отличался от других детей. Ему не нравились пустые потехи и игры, он хотел нечто большего. Жюль мечтал быть полезным людям, он хотел, чтобы им гордился не только отец.
Началась война. Жюль горел страстным желанием, пойти и сражаться за родину. Он боготворил Наполеона и считал его освободителем, несмотря на презрение отца к императору. Но Силестиан не отпускал мальчика.
Между отцом и сыном каждый день проходили ссоры, которых раньше никогда не было.
— Я всё равно уйду на войну, с твоим благословением или нет! — вспыхивал Жюль.
В конце концов Силестиан сдался и благословил сына. Ни дня не проходило, чтобы он не пожалел о своём поступке.
Война закончилась. Солдаты возвращались к матерям и отцам, но про Жюля неслышно было ни слова. Безутешный отец поехал в столицу, в поисках сына. Он нашёл соратников Жюля, они говорили, что сын погиб в битве при Ватерлоо. Но никто не видел смерть Жюля своими глазами, друзья признались, что про смерть Жаке они узнали сами лишь из уст командиров.
Силестиан услышал от солдат о глубокой связи сына с генералом де Ландро. Он надеялся, что друг Жюля всё прояснит, но с маркизом Силестиан так и не встретился: поверенные де Ландро постоянно говорили, что Алексис в отъезде.
Каждый день Силестиан ждал возвращение сына. Он верил, что мальчик жив. Он выдумывал разные отговорки самому же себе: Жюль в плену, он потерял память, он ранен и не хочет быть обузой для отца. Но постепенно вера ослабевала. Разум отчётливо говорил Жаке: “Твой сын Жюль мёртв”.
Опустошённый отец не знал, как залечит свои раны. Алкоголь не давал больше ему веселье, женщины были противны. Лишь в густых лесах он чувствовал покой. Силестиан отправился в путь и нашёл своё пристанище в глухой деревушки в самой последней избе.
Однажды в деревни он заметил незнакомого человека. То была уставшая и больная женщина. Силестиан увидел в лице женщины её скорбное одиночество и пустоту. Он позвал её к себе в дом. Женщину звали Ирен. Она жила в соседней деревне, но пожар забрал жизнь у её мужа и детей. Как и Силестиан, она пыталась найти убежище от внешнего мира.
Так она и осталась жить у Жаке. Мужчина и женщина вели маленькое хозяйство, держали птиц. Их дом был приютом для утомлённых путников. Силестиан стал снова ощущать тепло. Мужчина и женщина горячо привязались друг к другу. Ирен стала новым смыслом жизнью для сокрушённого отца, а Силестиан для безутешной женщины.
Когда люди говорили ему:
— Ваша жена…
Силестиан терпеливо перебивал их и говорил:
— Она мне не жена.
— То есть ваша сестра… — поправлялся собеседник.
— Она мне не сестра, — отвечал Силестиан. — И даже не подруга. Ирен — мой ангел.
Ангелом с небес всегда называл женщину Жаке. Он не чувствовал к ней ни платоновской любви, ни братской. Силестиан не знал кем для него стала эта женщина. “Ангел” — только так он отзывался об Ирен.
Путники, забрёдшие к Жаке и Ирен на ночь, были частым делом. Никому не отказывали добрые люди. Однажды к ним пожаловал генерал, который проездом пересекал их убогую деревушку. Хозяева приняли и его. Генерал оказался любителем поболтать. Слово за слово и мужчины заговорили о войне.
— Если бы вы знали, сколько тайн на самом деле скрывается, — вздохнул приятный собеседник. — Взять к примеру сына генерала де Фуркада, который, так сказать, умер бравой смертью. Предателем на самом деле он был. Разгадал его тайну пятнадцатилетний мальчишка Жюль Жаке…
Силестиан вздрогнул, услышав имя своего сына, и замер. А генерал словно не замечал изумления на лице собеседника.
— Только вот поймать предателя мальчик не смог, — сокрушённо произнёс генерал. — По глупейшей ошибке его застрелил маркиз де Ландро.
И вдруг мужчина хлопнул себя по лбу.
— Что я делаю? Это государственная тайна. Никому не слова!
— Жюль Жаке мой сын, — прошептал Силестиан.
На лице генерала воцарилось потрясение. Он стал засыпать мужчину вопросами, но Силестиан не верил его удивлению. Он разгадал план Виперана. Он понял, почему генерал оказался в его доме.