— Жерар, я всё понимаю. Понимаю, почему ты был так мил со мной в начале года, почему ты прятался от меня. Я знаю, ты любишь меня, хочешь, чтобы я была с тобой, а не с Пьером. Но я…
— О чём ты?
Жерар остановился. Его взгляд выражал недоумение.
— Не притворяйся, будто ничего не понимаешь, — слегка подняла голос Софи. — Ты любишь меня. Думаешь, я не замечала, как ты парил, когда встретил меня после долгой разлуки? Как ты нежен и мил был со мной? Я всё видела.
— Что за бред ты несёшь? — воскликнул Жерар. — Это ты в меня влюблена! Бегаешь как собачка, бросаешься на шею. Когда мы впервые увиделись, я подумал, что в постель ты меня сейчас затащишь и изнасилуешь. Софи, ты мне дорога, но только как близкий друг, с которым я прожил лучшие свои года.
Софи непонимающими глазами смотрела на него.
— Но тогда зачем ты подарил столь шикарные букеты? Хотел отвести в лучший ресторан, в оперу? Почему ты избегал меня, как влюблённый школьник?
— Я тебе же говорил, — вздохнул Жерар. — Цветочница не хотела разменивать мою мелочь, пришлось купить несколько букетов. Признаю, может, слишком шикарные купил, но я хотел сделать приятное подруге своей. Мы не виделись несколько лет, мне хотелось вспомнить ушедшее детство, нашу дружбу. Вот и всё. Я не хотел отбирать портить ваши отношения с Пьером, вот и прекратил общение. Софи, — голос Жерара понизился. — Я женат. Я собирался тебе это сказать, но ты мне не дала.
Солдат показал Софи правую руку, на безымянном пальце красовалось кольцо.
— Я женился год назад. Женился на нашей общей приятельнице Жюльет Леконт. Жюльет месяц назад родила от меня сына. Вот что я хотел сказать тебе зимой! Но ты стала докапываться до меня с этими букетами, как будто хотела, чтобы я сказал тебе: “Софи, я люблю тебя. Становись моей женой”.
— Ничего подобного! Я думала, что ты… Это ты влюблён!
Софи схватилась за голову и чуть не присела на землю. Она забыла про баррикады и бои.
— Какая же я дура! Как я могла придумать, что ты в меня влюблён?!
Жерар слабо хмыкнул.
— Ладно тебе, оба хороши. Я сам слишком увлёкся, уж больно хотелось сделать тебе приятно. А в итоге оказался похож на влюблённого по уши мальчишку. Софи, давай забудем об этом недоразумении.
Жерар протянул ей руку и неспешным шагом повёл в сторону дома Брюне. Софи молча смотрела на землю под своими ногами и думала: как же так она могла насочинять? Жерар её друг, самый близкий друг и всё. Какая между ними может быть любовь? И ради своих глупых выдумок она чуть было не рассорилась с Пьером навсегда.
Жерар тихо насвистывал. Он, несмотря на бунт в стране, был счастлив. Наконец-то все сомнения и разрешены.
— Для полного подтверждения моим словам подожди ещё немного. Скоро Жюльет с нашим сыном переедет ко мне жить, и ты убедишься, что соблазна и любви к тебе я никого не испытывал.
— Но ты ведь живёшь вместе с сослуживцами в доме, которой вам предоставила армия, когда меня перевели в Париж, куда ты приведёшь жену с ребёнком? — удивилась Софи.
— Я собираюсь купить дом, — ответил Жерар. — Я хочу остаться Париже насовсем. Софи, ты даже не представляешь, как меняется моя жизнь!
Он подхватил подругу и закружил её на месте.
— У меня есть жена, у меня родился сын! Я всю жизнь мечтал о нормальной семье и только в двадцать четыре года я её обрёл! Я стал военным, о чём мечтал с мальчишеской поры. Понимаешь, Софи, теперь у меня в жизни есть всё! Я ни в чём больше не нуждаюсь.
Он светился от радости. Софи с улыбкой и гордостью смотрела на друга. Никогда она таким не видела Жерара. Большую часть жизни Жерар был хмурым бандитом, но и потом, когда они с Софи стали друзьями, то Жерар сохранял мрачность. Но сейчас перед Софи стоял другой человек.
— Друг, я рада за те…
— Софи, уходи! — внезапно закричал Жерар.
Из-за угла выскочили четыре человека, вооружённых пистолетами.
Солдат заслонил собой Софи и произнёс:
— Уходи.
Он медленно поднял руки. Всё равно до оружия не сможет дотянуться и выстрелить. Повстанцы подняли свои револьверы на Жерара и переглянулись между собой.
Прогремели выстрелы.
Окровавленное тело Жерара упало на землю.
27 июля. Пол одиннадцатого вечера.
Софи прижимала бесчувственного друга к себе. Но Жерар не дышал. Его сердце перестало биться. Жерар лишь издал несколько стонов и затих. Навсегда. Повстанцы скрылись, даже не взглянув краев глаза на Софи. “Жерар, — шептала она. — Если бы сейчас послушался приказу и оставил меня у больницы, то был бы жив. Почему ты такой?”
Жерар был тёплым. Софи прижала руку к его сердцу. Она что-то нащупала в кармане кителя. Это было письмо. Пуля разорвала бумагу насквозь. Только несколько слов смогла разобрать Софи:
“Любимая Жюльет! Как поживает наш сынишка…”
Софи аккуратно сложила бумажку и положила её на место в карман. Дальше читать она не могла, она видела намертво застывшую слабую улыбку на лице покойного солдата и эта улыбка заставляла содрагаться в Софи каждую частицу. Холодный взгляд Жерара был в сторону, на юг, туда, где ждали его жена и сынишка. До последних мгновений Жерар хранил возле своего сердца письмо родным, обещая до последнего охранять их бесценные жизни, защищать от лиходеев, которые придумали себя право убивать и разрушать.
Софи добралась до своего дома. Ноги почти не шли. Тело Жерара лежало в подвале больницы, там где лежат не живые, а только мёртвые. Дома Шарль с испуганным видом подбежал к Софи, ожидая услышать самое худшее.
— Про Пьера я ничего не знаю, — ответила она. — Надеюсь, он жив.
Софи повалилась на кровать. Но ни сомкнуть глаз, ни перевернуться к стене, чтобы забыться от мира, она не могла. В дверь кто-то стучался, но Софи не находила в себе сил, чтобы её открыть. Дверь открыл Шарль.
В квартиру влетела Изабелль.
— Софи, Пьера схватили солдаты!
========== Глава 19. Революция. Часть 4 ==========
28 июля. Три часа дня
Ричард находился в другом краю города. Ратуша, дворцы Лувр и Тюильри, стонавшие под раскатами бунта, остались далеко позади, за десять километров. Но и сюда проникла революция. То тут, то там раздавались выстрелы, по улице проносились крики напуганных людей. Ричард спешил к своим друзьям. Ему поручили ответственное задание — доставить союзникам письмо, которое он выполнил. Ричард не собирался просиживать штаны на баррикадах, он хотел попасть в центр, где столпились все его знакомые и друзья. Без него взяли ратушу, дворец короля он не пропустит. И плевать, что ранен в руку, с трудом держит пушку — на ногах ведь стоит.
Ричард бежал. Он завернул за угол и налетел на офицерский мундир.
— Стой, я стреляю! — закричал офицер и вытащил молниеносно револьвер.
Ричард бессознательно направил на человека своё оружие. Вдруг, его лицо растянулось в немой оторопелости.
— Огюстен, ты?
— Брат? — протянул удивлённый голос.
Руки у молодого человека задрожали. Это был девятнадцатилетний юноша, худенький и маленький. В глазах его застыл ужас. Два брата в узком переулке стояли друг напротив друга. Вокруг слышался грохот и выстрелы. Грязный и малолюдный переулок оставался, наверное, единственным спокойным местом в городе. Но только пока: братья не отпускали револьверы.
— Неужели ты с ними, Ришар? — промолвил Огюстен.
— Сколько раз просил, не называй меня так! — нахмурился Ричард.
— Ришар, как ты мог? Ты идёшь вместе с этим хаосом и кровью?!
Старший брат ухмыльнулся и укоризненно покачал головой.
— Я хоть отстаиваю свободу своего народа, а ты стал у правительства собачонкой, ползающий на животе. Я в тебе разочарован.
Огюстен пожал плечами, не соглашаясь, но и не возражая брату. Он заслонил своим телом проход в переулке.
— Ришар, зачем тебе всё это? В жизни у тебя есть всё. Зачем тебе терять это?