– Хватит жаловаться! – бросил Джонатан. – Вы получите достаточно денег для того, чтобы отремонтировать свой чудовищный дом, мне же за все те годы, что я заботился о ней, достанутся только жалкие крохи.
– Заботился! А часто ли вы покидали клуб, чтобы вспомнить, как она выглядит? – Тяжело вздохнув, он продолжал. – Я оставлю ее в своем доме и уеду в Лондон. По крайней мере, теперь у меня будет достаточно денег на развлечения. Конечно, мало приятного в том, что я не смогу приглашать друзей домой. Может быть, я найму женщину, которая будет вести хозяйство. Не могу себе представить вашу племянницу в качестве хозяйки такой усадьбы, как моя.
Подняв глаза, он увидел, что лицо Джонатана побледнело; костяшки пальцев, сжимавших рюмку, стали совсем белыми.
Быстро повернувшись, Фаррел увидел Риган в освещенном проеме двери. Сделав вид, будто ничего не случилось, он поставил рюмку на стол.
– Риган, – мягко и ласково проговорил он. – Вам давно уже пора отдыхать.
От слез ее глаза казались еще больше.
– Не трогайте меня, – прошептала она. Она стояла напрягшись, сжав кулаки. Из-за густых темных волос, струившихся по спине, и в своей детской ночной сорочке Риган казалась совсем маленькой.
– Риган, вам следует слушаться меня! Она резко обернулась к нему.
– Не смейте говорить со мной таким тоном! Как вы смеете приказывать мне после всего, что обо мне говорили! – Она посмотрела на дядю. – Вы никогда не получите моих денег! Понятно? Ни один из вас не получит из моих денег ни фартинга!
Джонатан начал приходить в себя.
– А как же ты собираешься получить их? – Он улыбнулся. – Если ты не выйдешь замуж за Фаррела, то не прикоснешься к наследству целых пять лет. До сих пор ты жила на мои средства; но теперь знай – если ты откажешься выйти за него замуж, я выброшу тебя на улицу, коль скоро мне от тебя не будет никакой пользы.
Прижав ладони ко лбу, Риган пыталась собраться с мыслями.
– Будьте умницей, – заговорил Фаррел, положив руку ей на плечо.
Она отпрянула.
– Я не такая, как вы думаете, – едва слышно произнесла она. – Я не так простодушна. Я многое могу. Мне не нужны ничьи благодеяния.
– Конечно, не нужны, – покровительственным тоном начал Фаррел.
– Оставьте ее! – резко бросил Джонатан. – Нечего се уговаривать. Она витает в облаках, совсем как ее мать. – Он грубо схватил ее за руку, впившись пальцами в кожу. – Знаешь ли ты, каково мне было все эти шестнадцать лет после смерти твоих родителей? Ты ела пищу и носила одежду, купленные на мои деньги, а сама тем временем сидела на миллионах! Миллионах! К которым я не мог прикоснуться. Почему я должен был верить, что ты дашь мне хотя бы один фунт, когда вырастешь и сможешь получить наследство?!
– Я бы дала! Ведь вы же мой дядя!
– Ха! – Он толкнул ее к стене. – Ты бы влюбилась в какого-нибудь пустоголового расфранченного щеголя, и он бы все спустил за пять лет. И тогда я решил дать тебе то, что ты хотела, а заодно обеспечить себе гарантии того, что получу то, что нужно мне.
– Каково! – Фаррел чуть не задохнулся. – Это вы обо мне так? Ведь если вы…
Не обращая на него внимания, Джонатан продолжал:
– Так что ты выбираешь? Его – или прямо сразу убираешься из дома?
– Вы не можете… – начал Фаррел.
– Могу, черт побери, и собираюсь это сделать. Если вы думаете, что она будет сидеть у меня на шее еще пять лет ни за что ни про что, то вы просто спятили!
Риган как в тумане переводила взгляд с одного на другого. «Фаррел!» – вскричало ее сердце. Как она могла так ошибаться в нем? Он не любит ее, а только охотится за деньгами; он говорил, как противна ему мысль о женитьбе на ней.
– Так что же ты скажешь? – спросил Джонатан.
– Я соберу свои вещи, – прошептала Риган.
– Только оставь одежду, которую купил тебе я, – глумливо усмехнулся Джонатан.
Вопреки тому, что эти двое думали о ней, у Риган Уэстон была гордость. Ее мать убежала из семьи и вышла замуж за мелкого служащего, не имевшего ни гроша за душой; и все же, работая вместе с мужем и сохраняя веру в него, она помогла ему сколотить состояние. Когда Риган родилась, ей было уже сорок, а спустя два года она вместе с мужем погибла, катаясь на лодке. Риган осталась на попечении своего единственного родственника, брата ее матери. И многие годы у девушки не было случая хотя бы в малой степени проявить силу духа, унаследованную от матери.
– Я ухожу, – спокойно произнесла она.
– Одумайтесь, Риган, – сказал Фаррел. – Ну куда вы пойдете? Вы же здесь никого не знаете.
– Может быть, мне следует остаться и выйти за вас замуж? И разве вы не будете стыдиться такой невежественной жены?
– Пусть уходит! Она сюда еще вернется, – огрызнулся Джонатан. – Пусть узнает, что представляет собой мир, тогда она прибежит назад.
Смелость Риган стала быстро улетучиваться, когда она увидела ненависть в глазах дяди и презрение в глазах Фаррела. Чтобы не передумать и не пасть на колени перед Фаррелом, она повернулась и выбежала из дома.
На улице было темно. Морской ветер раскачивал ветки деревьев над ее головой. На секунду остановившись на пороге, она высоко вскинула голову. Она пойдет на это; чего бы это ей ни стоило, она докажет им, что совсем не беспомощна. Риган шла прочь от дома по холодным камням, стараясь забыть, что оказалась на улице – пусть и в темноте – в одной ночной рубашке. Настанет день, думала Риган, и она вернется в этот дом. На ней будет атласное платье, а волосы она украсит длинными перьями. Фаррел бросится перед ней на колени и скажет, что она самая красивая женщина на свете. Разумеется, к тому времени она завоюет известность благодаря своим замечательным приемам и станет любимицей короля и королевы; ее прославят острословие и красота.