Побег
Саша отхаркнул, почесал замерзший нос и нюхнул табак из ржавой коробочки. Язык не поворачивался назвать ее табакеркой. Да и какая у заключенного табакерка? Мать больше рубля в месяц и выслать не могла... Вокруг простиралась белоснежная равнина - только если приглядеться, можно разобрать черные вершины елей вдалеке - снег лишь лизнул их, оставив едва заметный пушистый след. От холода не спасала драная куртка, а валенки Саша прожег еще вчера у костра. Хех, за такое лишили бы премвознаграждения на несколько месяцев, но ему уже не страшно. Лагерь, стройка и проклятая железная дорога остались позади. В душе Саша молился, хоть и не верил в Бога, чтобы магистраль никогда не достроили - не то что до Енисейска, но даже до Итатки. Чтобы подавился этот таракан с усами! - А где ж деревня твоя? - клацнув зубами, спросил Тимка. Малой совсем, на воробушка похожий, только глаза большие - карие такие, как у коровы, что бабушка Саши во дворе когда-то держала. А еще несчастные - словно на убой ведут. Хотя Саша не вел, даже наоборот. Никого за собой тянуть не собирался. Сам сбежать думал, но Тимка хвостом привязался - за ним рванул через шпалы, а затем и через сосны поплутал. Благо тихо удалось уйти - даже странно. Саша уж подумывал начать в Бога верить, хотя на тридцатом году поздновато. Но как не чудом назвать, что сбежали? И без выстрелов, погони - просто затерялись в снежной пустыне. - Где-то. Идем, - раздосадовано ответил Саша и пошел в сторону леса. И без нытья Тимки знал, что потеряться в Сибири легче простого, а от холода ночью окочуриться - как два пальца об стол. Но лучше уж так, чем еще тридцать лет батрачить. - Поймают нас... И пулю в затылок, - закашлявшись, пробормотал Тимка с трудом поспевая за Сашей. - Даже не похоронят. Просто тело в сугроб кинут... - А тебе уже дела не будет, - отмахнулся Саша, злясь с каждым шагом все больше - ох, не хотел с собой никого тащить! А этот еще зеленый совсем. Пушок над губой только пробиваться начал, а голос все еще срывается, дрожит. И ведь только на днях появился в лагере - кто, откуда, за что? Хотя вариантов немного. Все здесь предатели советской власти. - И не в сугроб, а в прорубь спустят. Тимка побледнел и чуть не полетел в снег. Глаза еще несчастнее стали, и он затараторил, явно чтоб тишину разогнать. - А тебя за что? Говорили, что немцам какие-то военные разработки сдал, - заикаясь, выдохнул Тимка. - Ты ж инженер главный был... на танкостроительном. - Разработки, - раздраженно выплюнул Саша, чувствуя, как начинает ныть правая нога - давняя трещина давала знать. - Иди молча. Тимка послушно замолчал, но не успели дойти до деревьев и разглядеть изморозь на еловых ветках, как снова заговорил. - А зачем сбежал? Тебе ж повезло, странно, что не расстреляли. Военное время - военные законы... А так, куда теперь деваться... - Ты-то зачем? Тимка насуплено замолчал и шмыгнул забитым носом. Сам не знал, видимо. А теперь с ним возись - идет через шаг спотыкается! Все сучки валенком зацепил, ни одного не пропустил. А идти-то еще долго... Саша не хотел признавать, что потерялся. Зря решил в дальнюю деревушку идти, хотя в ближайшей их сразу бы взяли. Эх, покоиться в проруби ему не хотелось, да и мысль, что его взбухшее тело всплывет где-то под Салехардом, не согревала. Задумавшись, Саша не заметил торчащий из снега сук и, споткнувшись, рухнул на землю. Голова больно ударилась о камень, и снежная пустыня поплыла под глазами... Очнулся, когда на небо высыпались первые звезды. Холод такой, что собаку на улицу не выгонишь, а нога ныла еще сильнее, чем раньше. Удивленно посмотрев на еловую ветвь у себя над головой, Саша приподнял раскалывающуюся голову - вокруг лес, а не белоснежная пустыня. - Ты как? Очнулся? - раздался простуженный голос Тимки. - Я тебя дотащил. Пытался в сознание вернуть, но ты ни в какую... - Спасибо, - растерянно ответил Саша, вставая и придерживаясь за голову. Только сейчас заметил, что не на снегу лежал, а на куртке, а Тимка белый, как смерть, стоял и дрожал в одной шерстяной кофте - пусть теплой, но смех же один для Сибири. Быстро отряхнув куртку от снега, Саша накинул ее на костлявые плечи паренька. - Д-д-альше идем? - сипло спросил тот. - Дальше. Ветви мелькали перед лицом, а больше ничего - как разберешь, где что? Тимка кашлял и сопел, а еще шатался при каждом шаге. Кинув на него обеспокоенный взгляд, Саша заметил испарину на раскрасневшемся лбу - жар начался. Не любил Саша откровенничать, но здесь чуял вину, да и отвлечь парня стоило. - Мать у меня больна. Не проживет долго. Если б не сбежал, то не увидел бы ее больше. А у меня другой семьи не было, да и уже вряд ли будет. Тимка засопел носом вдвое чаще. Видимо, не знал, что сказать. Всегда неловко о смертях говорить. - А ч-ч-то именно сдал-то? - то ли от нервов, то ли от холода снова начал заикаться Тимка. - Ничего. Кто-то с завода доложил, что связалась какая-то крыса с нацистами... А что продали? Какие чертежи? Ни НКВДшники, ни гэпэушники сами не знают, - поморщился Саша. - Признание не выбили, и сами даже не знают, в чем конкретно обвиняют... До сих пор чекисты маме письма шлют и ко мне заглядывают - пытаются вынюхать подробности, какие чертежи продал. Может, оттого и не расстреляли еще. Да только обломают свои носы! Ничего не узнают, так как ничего я не продавал... А ты за что? Тимка? Саша обернулся и успел увидеть, как парень оседает на снег. Перескочив сугроб, Саша вмиг оказался рядом. По лицу Тимки стекал пот, а кожа горела так, будто не зима кругом, а сорокаградусное лето. Карие глаза лихорадочно блестели. - Иди... - еле шевеля губами, прошептал Тимка. - Молчи, - грубо ответил Саша и взвалил парня себе на спину. - Дойдем. Только не... Тимка? Но парень уже не слышал, потеряв сознание. Сцепив зубы и не обращая внимания на боль в ноге, Саша уверенно пошел вперед. Шаг. Шаг. Шаг. Не думать ни о чем - главное, дойти до деревни. Шаг. Шаг. Шаг... Заснеженный лес не спешил заканчиваться. Тимка очнулся через несколько часов. Лихорадочным взглядом осмотрелся - испуганным, непонимающим. Вокруг уже не лес, а нечто похожее на дорогу, а вдалеке с трудом можно разглядеть припорошенные снегом строения. - Почти дошли, - сказал Саша. - Сейчас передохну пять минут и дотащу тебя туда. Нога разнылась - еле иду. Ты как? Тимка молчал. Странно смотрел только. - Молчи, если говорить сложно. Скоро выберемся, - постарался подбодрить паренька Саша. - Не знаю, к кому ты бежишь, но встретишь скоро родных. А я мать свою... Если что, со мной пойти можешь. Она в деревне - на отшибе живет. Там и укрыться можно. А здесь, вон в той деревне, мой знакомый нас ждет. Георгий - мировой человек! Он поможет, даст одежду... - Не иди туда, - вдруг тихо перебил Тимка, прикрывая глаза. - Сдал он тебя. - Что? - не поверил своим ушам Саша и непонимающе посмотрел на бредящего парня. - У тебя жар. Ты не понимаешь, что происходит. - Сдал он тебя, - чеканя каждое слово, повторил Тимка. И взгляд перестал напоминать коровий. Уверенный такой стал, холодный. Прямо как у гэпэушника. - Иди налево. В чащу не углубляйся, по стороне обходи. Дойдешь так до деревни следующей - там уж сам придумывай, украдешь или выторгуешь новую одежду. Я скажу, что ты в другую сторону побежал, а меня бросил. Время у тебя будет. - Ты же... Ты же... - пробормотал Саша, отступая на шаг. Слова паренька совсем не напоминали бред. Озарение заставило кулаки Саши сжаться. Не чудом они сбежали и уж никак не с божьей помощью. - Ты сам из этих... - Беги, - уже совсем не детским голосом произнес Тимка. - К матери только сразу не суйся. Слежку с ее дома со временем снимут. Решат, что не выбрался ты отсюда. Перестань так смотреть - беги. За мной придут. Саша замер на секунду, сжал губы и благодарно кивнул. Быстрым шагом он направился через снежную пустыню - путь домой предстоял еще долгий.