— Ну… — Нагибин замялся. — Чтобы запутать следствие…
— А заодно подставить своих родных? Ведь нет гарантии, что им поверят. Полный бред, Олег Петрович, уж прости. Ему ничто не мешало уйти без глупостей. Собрался, ушел. Сказал родным, что так нужно. Мог приврать, что его подставили, собираются фабриковать дело, нужно отсидеться в тихом месте. Мог вообще ничего не говорить.
Нагибин пристыженно помалкивал. Логика в словах собеседника была элементарная. Турецкий снова посмотрел в окно. На улице стемнело, горели фонари, проезжали машины с зажженными фарами, иллюминировала вывеска продуктовой точки через дорогу. По тротуару, облицованному плиткой, неторопливо прогуливались люди. У киоска, предлагающего прохладное пиво, стоял единственный покупатель, весело общался через окошко с продавщицей.
— У вас уже есть вменяемая версия, Александр Борисович? — уныло поинтересовался Нагибин.
— Конечно, есть, — Турецкий пожал плечами. — Не надо мудрить, Олег Петрович, и все у нас получится. Возможно, вечером Поличному сообщили о надвигающихся неприятностях, он не поверил…
— И о чем это говорит? — быстро спросил следователь. — То, что он не поверил?
Это могло говорить о многом, но в такие сумрачные дали Турецкий не спешил заглядывать.
— Не поверил, и точка. Все было так, как вещает официальная версия. Итак, супруга вытолкала его в подъезд с мусорным ведром. Он занес его над люком, собираясь опорожнить, но тут обнаружил, что мусоропровод забит. А он действительно оказался забит в тот день — по причине того, что кто-то сунул в люк негабаритный предмет, и то, что сбрасывали несколько дней с верхних этажей, благополучна тормозило и росло до второго этажа. Будь он не очень образцовым потребителем оказываемых жилищной конторой услуг, Поличный мог бы утрамбовать свой мусор в люк и бежать домой. Но он был порядочным квартиросъемщиком — почему бы нет? — решил не захламлять дом, а пробежаться с ведром до угла здания, где имеется общая на несколько дворов мусорка, и там избавиться от своей ноши.
— Минуточку, — перебил Нагибин, — это сам Поличный вам об этом рассказал?
— Отнюдь. Это реконструкция событий. На мой взгляд, вполне подходящая. Поличный с ведром спускается на полпролета ниже, и тут его что-то подвигает посмотреть в окно. А окно в подъезде выходит во двор. А окна его квартиры во двор не выходят. А вечером был странный звонок. Не буду расписывать его мысли, просто внутренний голос заставляет остановиться и выглянуть во двор. И между раскидистыми ветками двух тополей он видит машину наружного наблюдения…
— Вы уверены, что он мог ее увидеть? — встрепенулся Нагибин.
— Да, машина стояла за детской площадкой — не вижу причины, почему местная милиция решила бы извратить данный факт. На это место ткнул Короленко. Пусть ошибся, несколько метров роли не играют. Из окна подъезда это место хорошо просматривается. Поличный видит машину. Возможно, узнает людей, сидящих в салоне. И вот он уже в курсе, что машина нарисовалась не просто так, и на свободе ему остается гулять жалкие минуты. Он мечется. Взад-вперед. Замирает, пытается сообразить, что он может сделать в сложившейся ситуации. Человека обуяла паника, это понятно. Но мозги работают, и это нормально для мыслящего человека. Он бросается вверх по лестнице, и…
— И?… — зачарованно уставился на него Нагибин.
— А дальше — пробел, — развел руками Турецкий. — Давай думать. Подвал и крышу исключаем. Материальность самого Поличного в данный момент под сомнение не ставим. В свою квартиру он не пошел. В тех трех, что пустовали, не отмечался. Остаются четыре квартиры. Второй этаж — Латы-пины, третий — Поляковы и престарелая Анцигер. Четвертый — гражданка Харецкая и ее субтильный сожитель Каневич.
— Вы разговаривали с ними?
— Да.
— Так что же вы молчите?
На краткие «тезисы» ушло несколько минут. Турецкий выдохся, замолчал.
— Не густо, — злорадно вымолвил Нагибин. — А как с психологическими портретами?
— При мне. Есть еще одна мелочь — не имеющая отношения к психологическим портретам. Ведро стояло на площадке между вторым и третьим этажами. Можно допустить, что Поличный рванул куда-то вверх, по дороге избавился от ведра…
— Ага, — встрепенулся Нагибин, — Латыпиных исключаем.
— Или нет, — вздохнул Турецкий. — Сделал вид, что побежал выше, а сам вернулся к Латыпиным.
— Так давайте искать его у Латыпиных, — простодушно предложил Нагибин. Засмеялся, подался к холодильнику. Турецкий уставился в окно. В свете фонарей неплохо освещался участок местности между деревьями. Напротив здания остановился неказистый «УАЗ», в ведомственной принадлежности которого можно было не сомневаться, распахнулась дверца, вывалился взмыленный лейтенант Леонович, махнул водителю и, придерживая папочку под мышкой, засеменил к зданию. Машина резво тронулась с места, лихо развернулась на двойной сплошной и понеслась в направлении площади Тавровского. Леонович скрылся в здании.