Я решил зайти в меню биоимпланта и поискать секундомер или таймер. Быстро мне это не удалось сделать, и я ввёл запрос:
[Где в меню можно найти секундомер, таймер или часы?].
[Такого меню уже нет после запуска протокола восстановления. Хотите пересоздать?] — меня даже удивила такая постановка вопроса. Конечно я нажал <Да, пересоздать>.
К моему большому удовольствию, имплант мне сам предложил выбрать из списка разных полезных программ-утилит, которые встроены в него по умолчанию, нужные мне конкретно сейчас. Я выбрал [секундомер], [таймер], [стандартные часы] и [стандартный сканер изображений и предметов]. Как раз сканер был именно тем, что мне сейчас нужно — по описанию, надо было поднести к глазам изображение или предмет, либо же стать к нему под определёнными углами, нажать подтверждение, и программа перенесёт изображение в библиотеку, где им можно спокойно пользоваться. Я решил проделать этот фокус с листком-картой: посветил на неё фонариком, поставил под прямым углом перед глазами и зашёл в меню сканера. Сканер быстро навёл фокус — камерой выступили мои глаза — и через пару секунд изображение было захвачено и помещено в «библиотеку изображений». Я его подписал как «карта склада», а сам листок спрятал спереди за пояс, чем немного облегчил себе жизнь. Теперь я мог даже с открытыми глазами видеть перед собой изображение карты — я настроил удобную прозрачность, небольшую яркость и перенес чуть уменьшенное изображение в правый глаз.
В списке был ещё и [военный сканер-спектрометр предметов, материалов, изображений], но его я пока не стал трогать, поскольку он расходует четверть процента ксиони-энергии за пять минут использования, как следовало из описания. Ещё был [медицинский биосканер], но имплант написал, что он сейчас недоступен к активному использованию и работает в пассивном режиме диагностики моего организма.
Потом я зашёл в часы — на данный момент было 15 октября 127 года, 9-17 утра.
«А ведь утро ещё совсем, мы слишком рано встаём и сильно много работаем, потому и не ощущается течение времени в замкнутом пространстве», — времени до вечера ещё было очень много, но терять его не стоило. Я запустил секундомер.
Нехотя поднявшись и чуть более компактно уложив манатки, я двинулся дальше. Беспокоило меня только одно — мощность фонарика и запас батареи, потому что практически в полной темноте здесь оставалось только сидеть и ждать спасения, иначе разобьёшь себе лоб обо что-нибудь тяжелое и свисающее. Я осторожно блуждал среди лежащих под самыми немыслимыми углами балок, самосвалов без колёс и часто перевёрнутых, и вскоре упёрся в одну из массивных металлических свай, о которых говорил местный бригадир.
Дошёл я до конца этого сектора за двадцать три минуты по секундомеру, и это была невесть какая скорость. Я совсем не удивился, когда увидел, каким образом сектора разделены: был навален в плотный забор разный металлический хлам из остатков балок, машин и каких-то вагонов, которые упирались в уровневую переборку. Я сверился с картой — проход в следующий сектор был примерно в тридцати метрах с левой стороны, если смотреть от входа, и мне пришлось немного вернуться назад и обойти один из очень замасленных самосвалов.
«Сколько десятков лет они здесь лежат и почему такое вроде бы ценное оборудование так беспощадно выбросили? В чем же была проблема?» — я осветил этот самосвал и начал рассматривать. — «Дно полностью сгнило, корпус деформируется и распадается под собственным давлением, колёс давно нет. Наверно, из машины выжали вообще всё, что только могли», — сделал я закономерный вывод после внимательного осмотра.
Я уже увидел проём, который был мне нужен, размышляя о том, что даже в такой наполовину искусственной атмосфере без естественной жизни, без водоёмов и циркуляции влаги, металл подвержен серьёзной коррозии. На секунду мне стало даже более страшно, чем когда я сюда заходил — я совершенно явственно представил, как всё это держится на таких же частично проржавевших сваях и переборках. Как раз в этот момент, для полноты ощущений, послышался сильный скрежет сверху и вся конструкция немного завибрировала.