– Правильно, – поддержала её Дэрин. – Ты иди, я останусь.
Кэйтлин посмотрела на женщину:
– Ну правда, зачем, я же не маленькая и не умираю. Ты тоже иди, побегать под луной необходимо для оборотня. Тем более, когда я обернусь, мне может полегчать, и тогда я тоже решусь на небольшую прогулку.
– Нет, – сказал Бартон, – никаких прогулок. Повязка спадет, и могут остаться рубцы на коже.
– Хорошо, значит без прогулок. Буду лежать на крыльце и выть на луну, – улыбнулась девушка.
– Давайте я останусь с Кэйтлин, –- предложила Милли.
– Тебе разве не хочется побегать с детьми? – спросила Кэйтлин, а сердце защемила от нежности к девочке.
– Хочется, –честно признался ребенок.
– Значит, решено, все идут на поляну, а я остаюсь. Ничего со мной не случится.
– Я провожу тебя в спальню, – сказал Бартон и повел жену наверх.
В спальне он усадил её на кровать, а сам стал переодеваться к выходу:
– Точно не хочешь, что бы я остался?
– Определенно.
– Сильно болит?
– Уже нет.
– Я не Милли, мне не нужно врать.
– Правда, уже легче.
Бартон подошел к жене и присел рядом:
– Переживаю за тебя, не хочу оставлять.
– Ну что может случиться? Ничего со мной не будет.
– До сих пор не понимаю, как так вышло.
– Просто замешкалась, со всяким бывает.
Муж кивнул и взял её за здоровую руку:
– Да, со всяким, – он нежно прикоснулся к девичьему лицу и поцеловал в губы. – Ночь быстро закончится, и я приду.
– Я знаю.
– Будешь меня ждать?
Кэйтлин не смогла удержать слезы, и она скатилась по щеке. Лицо Бартона сразу омрачила тревога:
– Ну что ты, не плачь. Так сильно болит?
– Ничего. Иди, а то опоздаешь, – сказала девушка и чуть толкнула мужа в плечо, отстраняя от себя.
Бартон поднялся и поправил рубаху, а потом снова внимательно посмотрел на жену. Что-то гложет её, он чувствовал это, наверное, рука болит сильнее, чем она говорит. Он снова прикоснулся к её щеке и нежно провел по ней костяшками пальцев:
– Я скоро.
Она не ответила и только кивнула, мужчина вышел из комнаты. А Кэйтлин все продолжала смотреть на закрытую дверь, беззвучно глотая слезы и пытаясь сохранить образ Бартона в памяти.
Глава 16.
До полуночи выходить из дома было опасно, и поэтому Кэйтлин лишь оделась и принесла мешок с вещами, который все это время прятала около сарая. Она села на стул и стала ждать. Время тянулась медленно, а голову заполняли горестные мысли, от которых и правда хотелось выть на луну. Бартон будет в ярости, когда её побег раскроется, он не простит ей лжи и предательства, и возможно, только ради мести отправится в погоню. Дэрин тоже будет вне себя, злясь, что не смогла распознать обман, закрутившийся под самым её носом. А Милли, наверное, будет плакать или тоже злиться – в общем, нерадостная перспектива.
За несколько минут до полуночи она разделась, если все же не сможет преодолеть обращение, чтобы не рвать одежду. Когда полная луна вступила в свои права, и кожу девушки пронзил знакомый жар предобращения, Кэйтлин стала посылать телу лишь один приказ – оставаться человеком. Жар чуть пощекотал кожу и прошел, девушка не обернулась, а когда она услышала радостный вой оборотней, означавший, что они стали волками, быстро начала одеваться обратно.
Дорога да спрятанного тайника заняла немного времени, сложнее было добраться до лодки. Но преодолев острые камни и колючий кустарник, Кэйтлин наконец добралась до цели. Тащить лодку к воде было нелегко, тем более с раненой рукой, но адреналин прибавлял сил, и вскоре девушка вступила в прохладную воду. Она немного помедлила, обводя взглядом берег и цепляясь за дом на склоне, который успел стать родным. Его почти не было видно отсюда, но Кэйтлин знала, что дом там, потому что он как будто звал её обратно.
Но время шло, и пора было решаться.
Кэйтлин забралась в лодку и оттолкнулась веслом от дна. Океан принял её и, подхватив на свои волны, понес вглубь. Вскоре девушке пришлось грести весла, чтобы не терять из виду землю, заплывать дальше в океан опасно. Обогнув скалу, Кэйтлин совсем близко подошла к берегу, узнавая знакомые места. Она начала грести, забирая влево, когда услышала волчий вой. Сердце оборвалось, а взгляд быстро нашел маленького волчонка, он бежал по берегу параллельно её лодке.
Девушка сразу узнала Милли, оборотни чувствовали друг друга в волчьем обличье. Кэйтлин стала грести еще сильней, стараясь отстать от девочки, но та не сдавалась и продолжала бежать, иногда громко поскуливая. Скоро волчонка скрыл из виду кустарник, и девушка понадеялась, что он отстанет, тем более что берег уходил вверх и вскоре кончался небольшим земляным скатом. Дальше она не сможет её преследовать. Кэйтлин в последний раз обернулась и посмотрела на берег: у самого ската стояла Милли, жалостно завывала, сердце девушки рвалось от этого звука, но она не могла вернуться. А когда Кэйтлин собралась с духом, чтобы отвернуться, Милли вдруг попятилась, а потом с разбега прыгнула в океан. Девушка замерла лишь на то мгновение, пока маленький волчонок летел в воду, а когда его поглотили волны, тело Кэйтлин уже было в воде.
Она всегда хорошо плавала и, вынырнув из воды, быстро погребла к берегу. Но океан как будто воспротивился ей, в отлив грести было тяжело, и луна как назло скрылась за облаком. Кэйтлин ничего не видела. Но она не останавливалась, боролась с волнами, чтобы спасти ребенка от воды. Девушка запрещала себе думать о страшном, а когда луна снова осветила воду, Кэйтлин наконец увидела небольшую волчью головку, которая спокойно приближалась к ней.
Вскоре Милли уже кружила вокруг девушки, умело перебирая лапами, а на Кэйтлин навалилась такая усталость, что она резко ушла под воду, наглотавшись соленой воды. До берега было далеко, и девушка повернула к лодке, которая покачивалась на волнах, волчонок поплыл за ней. Кэйтлин забралась в лодку, уцепила тело Милли, затащила и её. Волчонок быстро отряхнулся, обрызгав девушку, а потом быстро облизал её лицо шершавым язычком. Девушка крепко прижала Милли к себе, наконец страх овладел ею. Волчонок вывернулся из объятий и стал внимательно изучать лодку, обнюхивая её содержимое.
Кэйтлин посмотрела на берег, до него с таким сильным отливом не доплыть. Надо плыть вдоль линии берега в надежде найти хорошее место, чтобы пристать к земле. Девушка налегла на весла.
Через пару часов небо окрасил багровый рассвет, а берег все также был вне досягаемости. Мгновение – и на месте волчонка уже сидит сонная девочка и прикрывает ладошкой ротик в сладкой зевоте. Кэйтлин укрыла Милли одеялом, которое взяла с собой:
– Поспи.
– Куда мы плывем? – спросила девочка и улеглась в лодке.
– К земле, а потом пойдем домой.
– А зачем мы вообще уплыли из дома?
Хороший вопрос.
– Спи.
– Кэйтлин, я же не глупая, – сказала девочка, подавляя зевоту. – Ты снова хотела убежать. Но теперь никто не станет тебя ругать. Я всем скажу, что ты не пыталась сбежать, что мы просто с тобой решили поплавать. Я скажу так, и никто не станет сердиться, особенно папа.
Девушка прикрыла глаза, представляя какая буря разразится, когда они увидят Бартона. Но иного выхода нет, нужно вернуть Милли домой, тем самым подписав себе жуткий приговор.
Только к обеду Кэйтлин смогла достаточно близко подплыть к земле, она прыгнула в воду и вытянула лодку на берег. Милли подняла голову и сонно протерла глаза.
– Вставай детка, пора идти.
– Мы уже дома? – спросил ребенок, кутаясь в одеяло.
– Еще нет, но скоро будем. Давай руку.
Кэйтлин помогла девочке выбраться из лодки и достала свои вещи. Она надела на Милли свою рубаху и подпоясала ремнем, чтобы та не волочилась по земле, сверху рубахи обвязала детские плечи теплым платком. Ботинки были девочке большие, но это лучше, чем идти пешком.
– Я проголодалась, – призналась девочка, и Кэйтлин отломила ей кусок хлеба от каравая, что взяла с собой.