Экене, не желая этого, понимал, что Пьер не хотел их смерти. Пьер любил его, его семью. Ведь тогда зачем он чуть не разорвал Алана в Марселе, поехал один на край свете за ним и его родными? Откуда Пьер мог знать о сговоре Фикса и Джеком? Он не был убийцей. Но злоба не становилась меньше.
Тогда, на корабле, Экене и видеть не мог бывшего друга. Он не желал слушать его “прости, извини, я не хотел, я не знал”, выслушивать рассказы о якобы ужасных маркизах Лоре, помолвки с мерзкой Анной Ландро. Сейчас же Экене захотел взглянуть в глаза бывшему брату и задать только один вопрос: почему ты за шесть лет, так и не рассказал мне правду? И услышать на него честный ответ.
Экене вышел из дома. Он нашёл Коу и сказал ему:
— Я вернусь где-то к вечеру, побудь с девочками.
— Хорошо, — крикнул Коу, желая быть полезным брату. — А ты куда?
Но Экене не ответил ему.
Возле конюшни он встретился с Бохлейном. Старейшина был чем-то сильно расстроен.
— Здравствуй, а ты куда? — спросил он.
— Да так, — нехотя ответил Экене. — А ты?
— Да я с Шонииридой разругался, — вздохнул Бохлейн. — Ей не понравилась, что слишком мелкую я рыбу поймал. Вот, приказала нормальный улов принести.
Из хижины старейшин раздался крик Шониириды:
— И без рыбы не возвращайся в дом! Трухлявая ты задница, лентяй ты деревянный!
— И не подумаю возвращаться, ведьма хромоногая! У сына буду жить, но к тебе не вернусь, — не остался в долгу Бохлейн.
— Ну и замечательно, нового мужа найду! — крикнула Шониирида.
Экене слегка усмехнулся. Впервые за несколько месяцев ему стало смешно.
— Эх, четвёртый раз за всю жизнь с женой разругался — вздохнул Бохлейн, ему было не до смеха. Он стал более серьёзным. — Так куда ты идёшь, Экене, ты мне не ответил?
— Мне нужно поговорить с Пьером, — сказал Экене.
— Решил, значит, простить брата, дать ему вторую попытку? Решил простить его?
— Нет! — возразил Экене. — Я брата не простил и никогда его не прощу. Я продолжаю его ненавидеть. Я всего лишь хочу пояснить для себя несколько вопросов. Простить его! Вот ещё! У прощения тоже есть свои границы.
Бохлейн посмотрел в глаза парню.
— Ненавидишь? Но тогда почему ты назвал Пьера братом? Родных-то братьев братьями не называют, когда их ненавидят… — Бохлейн немного помолчав, желая увидеть реакцию на лице Экене, а когда он опустил глаза вниз, то сказал. — Ты его так сильно ненавидишь, что готов был зарезать ножом. К большому сожалению или к великому счастью, тебе это не удалось сделать. Но ты бы мог лишить такого мерзавца жизни прямо здесь, когда вернулся домой, когда воссоединился с родными. Так почему ты этого не сделал. Ведь немного раньше ты мечтал об этом?
Экене поднял глаза.
— Мстить бессмысленно. Убив Пьера, я не стану счастливым человеком, мои отец, мать и сестра не воскреснут.
Бохлейн хлопнул Экене по плечу.
— Да, мстить бессмысленно, прощать — тяжело. Не надо быть одержимым злобой. Ты молодец, раз решил поговорить с Пьером, попытаться понять его. Даже если из вашего разговора ничего не получиться толкового, то это всё равно будет большим шагом с твоей стороны. Все совершают ошибки, даже я, но не нужно из-за них разрушать всю свою жизнь.
— Вот кто-то, но ты ошибок никогда не совершал, — сказал Экене. — Разве, что рыбачить не умеешь.
— Да, я такой! — засмеялся Бохлейн и почесал затылок. — Восемьдесят лет как живу, а так ни в зверя попасть не могу, ни рыбу из реки вытащить, — он глубоко выдохнул. — На самом деле я однажды совершил очень омерзительный поступок, которому нет никакого оправдания, нет прощения. Я перешёл эти границы. Но у Пьера другая история, он не сволочь, в отличие от меня.
Экене понял, о чём говорит Бохлейн — о своём бесславном прошлом. Он знал про историю с Бохлейном и Адаез, однако слышал её по-своему — как и должны её были знать юные тинуваку. И о ней редко говорилось в племени.
— Не стоит больше двадцати лет винить себя за несчастный случай, — захотел утешить он старейшину. — Ты же не собирался лишать девушку жизни, это был нелепый, ужасный, трагический случай, но это не было сознательным убийством.
— Ошибаешься, — глухо прошептал Бохлейн и ушёл.
***
Экене выехал за пределы деревни. Он несколько раз спрашивал себя, нужен ли ему этот весь разговор, не набьёт ли он просто Пьеру морду и так ничего не решит для себя. Вдруг к нему подбежал гепард Риго. Лошадь от испуга встала на дыбы, но гепард не собирался лакомиться ей, он просто хотел поприветствовать своего приятеля. Экене успокоил коня, слез с него и погладил Риго. Неожиданно он заметил, что гепард держит что-то странное в зубах. Экене пригляделся — это была куртка Пьера.
— Не может быть… — глаза его округлились от нахлынувшего ужаса, который сковал парня. — Риго! — выдавил он себя.
Но тут Экене посмотрел назад. Неподалёку в кустах лежала сумка Пьера, полностью разорванная любопытной кошкой. У Экене отлегло на сердце. Но тут же появилось новая причина для беспокойства. Где же Пьер, где Марани? Почему же мерзавец ушёл без сумки?
Экене внимательно осмотрел остатки вещей Пьера. Там было всё, что собрала Шониирида, исчезло только ружьё. Экене терялся в догадках. Он ничего не понимал.
На окраине Нолошо Экене неожиданно для себя столкнулся с Шарлем Барре. Шарль явно был чем-то сильно обеспокоен. Увидев Экене, он первым делом поприветствовал его и спросил:
— Как твои брат и сестрёнки? Хорошо о них заботились Бохлейн и Шониирида? Как они восприняли то, что мамы, папы и Мейкны больше нет?
— С ними всё хорошо, — сухо ответил Экене, не желая поднимать эту тему. — А Пьер дома, мне нужно кое-что спросить у него?
— Нет, Пьер так и не вернулся! — воскликнул Шарль. — Я его вчера весь день ждал, думал, может ему разрешили у вас остаться, раз столько долго Пьер не возвращается. Но такого не могло случиться, да даже если бы и Тинуваку простили Пьера, он обязательно приехал ко мне, рассказал бы об этом.
— Я нашёл вещи Пьера в лесу в кустах. Ружьё исчезло.
Шарль изменился в лице, побледнел.
— Тогда где он? Неужто… Нет, Пьер не столь безрассуден.
— С ним ведь ещё и Марани.
В воздухе повисло напряжение. И у Экене, и у Шарля возникла одна и та же мысль.
— Не переживай, — сказал Шарль. — Я найду его. Надо расспросить людей, вдруг кто видел Пьера. Надеюсь, он всё-таки не к ним отправился.
Экене нахмурился и про себя сказал: “Буду я ещё по нему переживать”. Забыв, что совсем недавно заколотился, когда решил, что Пьера разорвал гепард.
Расспросы людей ни к чему хорошему не привели. Пьера никто не видел. С каждой минутой Шарлю становилось всё страшнее, Экене же оставался безразличным ко всему.
Последним человеком, которого решил спросить Шарль, прежде чем начинать действовать, был его сосед, любитель кабаков да баров, в похмелье забывающий обо всём на свете.
— Нет, сына твоего не видел. Хотя, — он почесал затылок, — девчонка мелкая приезжала вот к тебе, а тебя дома не было. Просила передать, что твой сын к гаапи поехал мстить.
Сосед, так и не поняв, что сказал, отправился в кабак. А Шарль едва не упал из седла, самые его страшные опасения подтвердились.
— Понимаю я его, — сказал тёмно Экене.
— Пьер… ну почему он так себя повёл? — воскликнул напуганный отец. — Это безрассудно! Он отомстит, если сможет, но его всё равно убьют!
— Понимаю его, — повторил Экене.
Шарль почесал затылок.
— Пьер на лошади, в таком случае он должен добраться до Гаапи уже сегодня. Нет, нам невозможно его будет догнать. Хоть только каби его остановили, — было заметно, как Шарль сильно волновался. — Даже если он и грохнет нескольких ублюдков, всех перебить не сможет, гаапи его всё равно поймают, да и патроны не вечны.
Равнодушный к судьбе Пьера Экене призадумался:
— Через несколько часов польёт дождь, ливень, который будет идти несколько дней. А пока идёт дождь, гаапи не могут лишить Пьера жизни. Но тебе придётся, Шарль, добираться до гаапи пешком. В такой ливень, который сейчас пойдёт, на лошади невозможно ехать по грязи и болотам.