простит он ли Пьера или сохранит в сердце ненависть — он, не оставит Экене, он будет помогать ему и его семье.
С каждой минутой Шарль на несколько шагов был ближе к Гаапи. С каждой минутой его сердце всё сильнее трепетало и билось в неведении и страхе. Он вспоминал покойного сына Валентина. Он, как и Бохлейн, до сих пор винил себя в смерти сына. “Если бы я сразу заметил проявление болезни, то мой мальчик остался бы жив… Если бы я нанял лучших бы врачей, а не тех шарлатанов, гордо называющих себя докторами, которые думают не о спасение ребёнка, а о пополнении кошелька, то мой Валентин был бы сейчас со мной… Если бы я проводил с ним больше времени…” — часто проклинал себя Шарль. Он не мог допустить, чтобы с его приёмным сыном, Пьером де Лоре, случилось тоже, что и с Валентином. Он готов был сделать, всё то спасти сына, вырвать его из когтей треклятых гаапи.
Шарль поставил перед собой две важные цели. Если каби препятствовали желанию Пьера свести счёты с гаапи, то всеми силами привести мальчишку домой и никогда не сводить с него глаз, если чёртовы гаапи схватили сына и пленили его до прекращения дождя, то любой ценой спасти Пьера и его сестру Марани, если его больше нет в живых, то… Об этом Шарль и не думал. Вторая же цель у Шарля была — оказать поддержку семье Экене, подать ему, его брату, маленьким сёстрам руку помощи. Он чувствовал и себя во многом виноватым. Ведь он сам закрывал глаза на ложь Пьера. Шарль обвинял и себя в смерти Ноузы, Тейю и Мейкны, хотя он ничем не мог им помочь. Он находился слишком далеко, он не умел предсказывать будущее, он не умел мгновенно перемещаться на другой конец света, узнав о трагедии. Он и так прибыл так быстро, как только мог.
***
Путешествие отняло много времени. Но путники, не взирая на гнев природы, невредимыми добрались до реки Коолжа. Дождь кончился, небо освещала полная яркая луна. Но никто не радовался прекращению ливня. Это означало, что судьба Пьера и Марани, если они в плену у гаапи, висит на самом крохотном волоске. Благо, наступила ночь. Гаапи спали.
Экене отыскал лагерь каби. Он ворвался к ним в пещеру, перетормошил всех и закричал:
— Где Марани и Пьер?
Испуганные каби вскочили с постелей, кто-то даже схватился за лук, думая, что это гаапи. Но их страхи оказались напрасны. Мужчины до чего же сильно обрадовались, увидев наконец-то Экене, что чуть не задушили его. Но ему было не до радостных приветствий, его волновали только Марани и Пьер.
— Они у вас? — спросил он с надеждой.
Но каби только грустно мотнули головой. Глава группы Джеро сказал:
— Нет, их поймали гаапи. Уэйту, ой, Пьеру! — Джеро хлопнул себя по голове. — Этому… даже не знаю каким словом-то его обозвать, после того как он лгал нам всю жизнь и оказался виновников в гибели твоей семьи… Ему удалось пристрелить несколько ублюдков, но прямо здесь, возле реки вражеская стрела вонзилась в него. Он упал на бревно. Марани попыталась его перетащить на нашу сторону, но гаапи схватили и её.
Экене глубоко вздохнул и выдохнул, а потом сказал:
— Почему вы не помогли Марани? Почему вы позволили, чтобы забрали и её?
Каби неловко переминались с ноги на ногу, поглядывая на главу. Джеро ответил на вопрос Экене:
— Мой долг защищать и соблюдать законы Тинуваку. Я не обязан был спасать предателя. А Марани сама сделала выбор, оставшись с Пьером, она решила свою судьбу.
— Но она ребёнок! — воскликнул Экене.
Его переполняли эмоции, но он не стал их выливать наружу. Не было времени, да и чего ждать от отца Ненмарди? Экене лишь спросил у него:
— Через сколько времени пошёл дождь?
— Да почти сразу, как схватили их.
Экене облегчённо выдохнул. Возможно, Марани и Пьер ещё живы. Он сказал Бохлейну и Шарлю:
— Сейчас ночь. Если… если они живы. То мы сейчас можем воспользоваться прекрасной возможностью.
Путники не стали даже тратить времени на отдых. Они сразу направились к реке. Джеро пристально и недружественно посмотрел на Экене и Бохлейн.
— Я, как глава каби, запрещаю тебе проникать на территорию гаапи! — гневно приказал он.
Экене повернулся к нему и спокойно ответил:
— А я не выполняю ни чьи приказы. Как-то поднадоело уже.
— Желаешь погибнуть ради человека, который всю жизнь только притворялся твоим другом?!
— Прямо мечтаю, — сарказничал Экене.
Но Джеро не пропустил его. Он преградил ему путь. Джеро не так боялся и переживал за Экене, как не хотел, чтобы Пьера Лоре спасли, пусть и он был многим благодарен парню. Джеро мягко сказал Экене:
— В твои годы я был очень похож на тебя. Я был беззаботным оболтусом, интересовался только посиделками с друзьями, различными шалостями и отлыниванием от работы. Меня, как и тебя, отец и мать постоянно корили, ругали, но я не менялся. Я, как ты, готов был побежать любому на помощь, забыв про себя. Ради соплеменников и семьи я даже готов был уйти из родного дома, забыть семью, девушку, которую я люблю. Но жизнь, к счастью, быстро меня поставила на место. Я изменился, пошёл по правильному пути. И учу сына своего быть настоящим мужчиной, не забивать голову всякой ерундой, быть жестоким и гордым.
— Я тоже изменился, — прервал Экене Джеро. — Изменился в лучшую сторону. Больше я не балбес, больше не ищу мира с гаапи. Поэтому дай мне пройти.
Но Джеро так и не собирался пропускать его. Видя это, к ним подошёл Бохлейн:
— Джеро, я старейшина Тинуваку. Я даю согласие Экене. Попусти нас, это приказ.
Слово старейшины равнялось слову вождя. Джеро был вынужден отойти в сторону. Путники прошли через реку.
Они осторожно шли к племени. Кто знает, чего можно ожидать от гаапи? Деревня мирно спала, не похоже было, чтобы гаапи чего-то подозревали. В некоторых хижинах плакали капризные дети, Воифенако не спал, он с другими мужчинами в хижине совета обсуждал свою будущую церемонию, выбирался новый совет старейшин. Экене вглядывался с тихую деревню, в его голове появлялись самые разные мысли, сердце наполнялось ненавистью “Вот бы сжечь их дотла. Эх, жаль, дождь был, деревня не загореться» — думал он и страшился своих мыслей. У Шарля был специальный бинокль, позволяющий видеть в темноте, к тому же луна очень хорошо освещала местность. Он нашёл Пьера. Сын сидел в железной клетке, он был жив, но по Пьеру трудно было это сказать. Пьер потерял связь с жизнью.
Шарль опустил бинокль.
— Пьер сидит в клетке. Его не убили. Где Марани, не знаю. Но мы не можем вытащить Пьера из клетки без ключа.
Шарль и его спутники задумались, где может быть ключ, как его достать. Внезапно лёгкая тень пронеслась между ними. Экене не растерялся, он моментально схватил тень. Шарль приставил ружьё к горлу пойманного и сильно удивился, когда внезапным врагом оказался не воин-гаапи, а молодая девушка. Юна.
Юна подняла руки вверх.
— Вы близкие Пьера? — спросила она. — Я на вашей стороне. Я хочу освободить Пьера. Поверьте мне, я сестра Абени.
Недоверие к Юне сохранялось, Шарль не опускал ружья. Но Экене подошёл к ней и дружелюбно спросил:
— Если ты на нашей стороне, то должно быть знаешь, где держат Марани и где ключ от клетки?
— Ключ на шее у Воифенако. Он с ним никогда не расстаётся. Вам придётся либо поймать, либо убить его, чтобы забрать ключи, — голос Юны задрожал. — А Марани убили. Она пожертвовала собой ради брата.
Экене печально вздохнул. Ещё одна смерть за такой короткий срок постигла его семью. Шарль обнял его. Но Экене не собирался горевать, скорбеть, он думал над планом.
— Я знаю, что нам делать! Мы можем забрать ключ у Воифенако, не привлекая к себе внимания! — воскликнул он через некоторое время.
— Что ты задумал? — спросил Шарль.
— Мне нужны спички! — закомандовал Экене. — Юна, расскажи, кто в такой хижине живёт, кто сейчас находиться вместе с Воифенако.
Юна во всех подробностях рассказала о хижинах соплеменниках и о них самих.