Его же друзьям было не до глупых вопросов. Между собой мальчики переговаривались о Уэйте, его дочери Токи и вожде Азубуику, который, как понял Пьер, приходился Чунгу братом. Высокого звали Акиш, длиноволосого — Баако. Пьер осознавал, как примитивны его знания языка, он не понимал и половину из того, что говорили мальчики. Многое он успел и позабыть со смерти дедушки. Аборигены же немного понимали по-французски, но их словарный запас включал в себя лишь такие слова, которые могли пригодиться при встрече с французами-торговцами: спасибо, пожалуйста, здравствуйте и до свидания, купите это, сколько стоит и др.
Спустя несколько часов мальчишки пришли домой. Деревня Тинуваку состояла из множества домов, неравномерно расставленных на дороге, среди густой травы. Хижины были построены из тонкого дерева и соломы. На вид они были столь непрочны, как кукольный домик, который с лёгкостью может сломать ветер. Не верилось, что в них могут жить люди. Хижины были разными по длине, но в остальном одинаковы. Повсюду копошились люди, на которых кроме травы и шкур животных ничего не было одето. Голоса людей смешивались с кукареканьем, млением и лаем животных.
Баако и Акиш пошли за вождём, а Экене остался с Пьером, который наконец-то смог присесть и отдохнуть. Тут к мальчикам подошла девочка и больно потянула Экене за ухо.
— Что так долго? Вечно тебя ждать приходиться? — прокричала она. Девочка была очень зла, за руку она держала пятилетнего карапуза.
Мальчик хотел ей было всё объяснить, но девочка уже заметила белого мальчишку и принялась бранить балабола уже за Пьера.
— Его повсюду родители ищут! Живо отведи домой! — властно приказала она. Девочка было на голову выше Экене, Пьер тут же приметил, что она красивая, но только вот слишком злая.
— Это моя старшая сестра Мейкна, — грустно представил девочку Экене.
Сестра совсем не верила брату, что Пьер хочет жить с ними и требовала отвести его домой. А меж тем белого «гостя» заметили и другие тинуваку и с любопытством его разглядывали. Пьер смутился, его было боязно.
Но скоро явился вождь. Вождь Тинуваку был мускулистым и достаточно высокого роста. Волосы были заплетены в тугой хвост. Его одежда была раскрашена яркой красной краской. Голова украшена перьями, а из носа торчало кольцо. За руку он вёл девятилетнюю девочку, за ним шли двое стариков, мужчина и женщина. Пьер к ним пригляделся и в ужасе узнал в старейшине того самого друга деда, нарисованного на портрете. «О, нет! — взмолился он. — Хоть бы он меня не узнал!»
Пьер вышел к вождю и старейшинам, поклонился им и на языке тинуваку произнёс:
— Меня зовут Уэйт Дельфур. Я сирота. У меня никого не осталось, поэтому я хочу жить с вами. Я дружил с Чунгом…
Вдруг девочка отпустила руку вождя, подбежала к Пьеру и волнительно спросила:
— Ты знаешь моего папу? Что с ним? Где он?
— Он умер в том году в рабстве, — вздохнул он.
На глазах у девочки появились слёзы. Её звали Токи.
— Папа… — прошептала она, вождь нежно обнял племянницу и взглянул на Пьера, чтобы тот продолжал говорить.
— Я родился в Америке, где познакомился с Чунгом. Он научил вашему языку и сказал, что вы никогда не бросаете несчастных. Мой папа тоже умер год назад. Мы с мамой переехали во Францию, но недавно умерла и она. У меня никого больше нет. Только у вас я могу найти приют, — объяснил Пьер вождю свою историю и замер, он не знал, поверит хоть кто-нибудь его рассказу.
Вождь Азубуик грустно покачал головой и изрёк то, что Пьер никак не хотел от него услышать:
— Нет. Я не могу оставить тебя здесь. Мы чёрные, ты белый. У нас совершенно другая культура, образ жизни, другие боги. Переночуй у нас, а завтра я отведу тебя к французам. Ты совершенно чужой для нас.
Пьер взмолился.
— Я намеренно уплыл из Франции, я не хочу там жить. Можно я останусь у вас.
Токи, со слезами на глазах, тоже принялась умолять дядю оставить Пьера у себя.
— Дядя, ну пусть он останется, он ведь знал моего папу.
Азубуик присел на колено и погладил племянницу по голове:
— Токи, милая, — сказал он. — Мы не можем позволить этому мальчику жить у нас. Он другой, он не сможет никогда привыкнуть к нашим обычаям. В своей среде ему будет лучше.
— Я буду жить по вашим законом! — крикнул Пьер. — Приму все ваши традиции. Я смогу, у меня получится!
Токи продолжала плакать. Азубуик с болью взглянул на племянницу и тут же отвернулся. Он подошёл к Пьеру.
— Уэйт, я позволю тебе остаться на эту ночь. А завтра мы поговорим.
— Значит, возможно я буду с вами? — с надеждой спросил он.
— Видно будет, — произнёс Азубуик. Он взглянул на Токи и добавил. — Возможно. Мне нужно обсудить этот вопрос со старейшинами.
Вождь повернулся к соплеменникам и сказал:
— Тейю, Ноуза, подойдите ко мне.
К вождю из толпы вышли мужчина и женщина. Мужчина держал на руках двухлетнюю малышку, а женщина прижимала к себе младенца. Тейю был немного худощавым, волосы его были разлохмачены. Он относился к охотникам племени, несмотря на худощавость он был хорошо сложен, на груди имелся небольшой и застарелый шрам от рога животного. Ноуза, в отличие от мужа, была полноватой женщиной, её волосы были убраны в длинную косу.
Азубуик сказал им:
— Тейю, Ноуза, эту ночь мальчик переночует у вас. Вы замечательные родители для своих пятерых детей. Может быть, вы станете и хорошими приёмным родителями для Уэйта, — произнёс вождь и вдруг осёкся. Пьер и Токи уставились на Азубуика, оговорка вождя означать могла лишь одну — Азубуик хочет, чтобы Уэйт Дельфур жил с ними.
Вдруг толпу оглушил голос криливого Экене:
— Ура!!! — закричал он. — Уэйт будет жить со мной! — он обнял беглеца и радостно произнёс. — Если ты останешься, то мы, получается, будет братьями!
— Этого мне ещё не хватало, — сердито пробурчала Мейкна, сестра Экене и старшая дочь Тейю и Ноузы.
Толпа, кроме семьи Экене, стала расходиться. Малышка Токи хотела о многом спросить Пьера, но Азубуик увёл её, сказав, что мальчику нужно отдохнуть. Один лишь старейшина оставался на своём месте и пронзительно всматривался в Пьера, не говоря ни слова.
«Он понял? — сжалось у Пьера сердце, ему показалось, будто старик прочитал его мысли и кивнул ему головой. Старейшина тут же перестал смотреть на него и подошёл к вождю.
«Вот и всё. Он скажет ему правду. Он узнал, что я внук Филиппа». Старейшина дёрнул Азубуика за руку и сказал ему всего лишь несколько слов:
— Азубуик, подумай хорошенько. Оставить у нас мальчонку — это тебе не зверюшку из леса притащить. У нас могут быть с ним проблемы.
Старик, не дожидаясь ответа, подошёл к Пьеру и протянул руку:
— Будем знакомы, Уэйт Дельфур, — ему показалось, будто старик произнёс его имя с некой иронией. — Я Бохлейн. Ну, ладно, оставлю тебя. Спокойной ночи, — он развернулся, но, не сделав и пару шагов, прошептал. — Ты точно этого хочешь? Запомни, назад дороги нет. Я говорю не про дорогу домой, туда ты можешь вернуться, а про дорогу в прошлое.
От слов Бохлейна Пьеру стало стало не по себе. Но тут он почувствовал на своих плечах чьи-то женские руки.
— Пошли в дом, — пригласила его Ноуза.
Хижина семьи была просторной и больше других хижин в деревни, ведь в семье жило пятеро детей: старшая десятилетняя Мейкна, глава всех остальных детей, девятилетний Экене, пятилетний Коу, двухлетняя Мики и двухмесячная Эми. Хижина не имела привычных окон и стен. Вместо окон были обычные прорезы в хижине, а стены заменяли занавески, которые разделяли на ночь хижину на «три комнаты»: для родителей и младенца, девочек и мальчиков. В углу стоял самодельный деревянный столик, своеобразные кровати — широкие доски, на которых лежали шкуры животных, по середине распологалось место для костра. На стене были навешаны травы, примитивная посуда, лук и колчан со стрелами. За хижиной находилась соломенная постройка, из неё доносилось млеяние коз и кудахтанье кур.