— Мда… — задумался Бохлейн, — много я раз наблюдал за людьми, которые видели видения из-за Сна, вы их называете галлюпинациями. Разное являлось им, но чтоб такое! У нас их называют куогши и аллуани, у вас демонами и ангелами, я на своём веку ни разу не слышал, чтобы они вот так в обычном виде являлись кому-то. Предупреждение тебе большое было. Да и не только тебе, но и всем вам, Ноуза, Марани, Экене. Что будет с вами, если подчинитесь своей злости.
— А что обозначал это ученик? — спросил с большой тревогой Пьер.
— А у тебя было впечатление, что он знаком тебе? — спросил в ответ Бохлейн.
— Ну…да, — пробормотал Пьер.
Старейшина тёмным голосом сказал:
— Сердце этого несчастного переполнено злобой ко всему миру. Уж только не знаю, на самом ли деле это так или ты, Уэйт, внушил это себе. Во всяком случае встреча вам неизбежна и она будет судьбоносной. Очень судьбоносной. Если уж эти видения не обычный бред, — рассмеялся Бохлейн и подмигнул Пьеру.
«Это бред, это бред — я не вернусь во Францию, а она сюда никогда не поедет», — сердито подумал Пьер и спросил взрослого друга:
— А почему мне привиделась мама, говорившая, что папа умер?
— Это уже просто разыгрались твои мысли. Предвестием будущего быть это не может, ведь твой папа умер. Так ведь? — сказал Бохлейн и наклонился к нему.
— Так, — грустно ответил Пьер и опустил глаза.
Экене хлопнул его по спине, тоска Пьера не могла остаться незамеченной.
— Уэйт, что ты так поник?
— А… да так… просто, — пришёл в себя Пьер.
Экене подозрительно посмотрел на него.
— Ты от меня ничего не утаиваешь? Мы ведь лучшие друзья, у нас не должно быть никаких тайн. Я от тебя ничего не скрываю.
Возмущение нахлынуло на Пьера. Бохлейн с гневом покосился нанего. Но совесть не осталась в стороне.
— Как ты мог такое подумать про меня? — тихим голосом спросил он.
Вся семья дома окружила Пьера. Мейкна и малышня расспрашивали его про видения, Тейю про самочувствие. А скоро и подруги с друзьями прибежали к Пьеру, он ведь теперь знаменитостью стал. Хижина наполнилась криками и возгласами восхищённых детей и малышей, но они не помешали Экене бухнуться на кровать и заснуть, за целые сутки он не сомкнул глаз.
Но Пьеру было не до друзей. Видения не оставляли его. Весь день быть в центре внимания Пьер не мог, он ушёл в лес, чтобы побыть наедине с собой.
«Не верю, что мой папа умер! — думал Пьер. — Он крепкий здоровый мужчина, он не может заболеть так сильно, чтобы умереть. Отец не принадлежит к ряду людей, которые любят нарываться на всевозможные переделки, рискуя быть убитым. Стой! — сам с собой говорил Пьер. — Ведь папа не исчез вместе с тётей Камиллой и дедушкой, значит, жив! Может, мне дано было предупреждение? Но как я спасу папу, я ведь не знаю, когда он умрёт и от чего?
За год, прожитый среди тинуваку, Пьер взглянул на небо и обратился к Богу. Он молился.
— Пожалуйста, папа не должен умирать. Я на всё готов, чтобы папа был бы жив… Даже на встречу с ней!
Вдруг к Пьеру подбежал щенок Экене. Дружок. Он бегал вокруг Пьера и радостно лаял, принимая пригласительную в игру позу. В другой день Пьер бы обязательно поиграл с ним, но не сегодня.
— Иди домой, — сказал он, сейчас Пьеру мешала даже собака.
Пьер пошёл от щенка, но Дружок не хотел уходить от него. Он хоть и был мал, но смело гулял по всему лесу, боялся лишь в сторону Нолошо ходить.
— Раз ты такой же приставучий как твой хозяин… — помахал пальцем щенку Пьер и улыбнулся. Может быть, до города прогуляться? Там-то уж никто мешать не будет.
Голова уже не болела, а к долгой ходьбе Пьер привык. А прогулка поможет развеется, решил для себя он. Пьер заскочил домой переодеться и взять немножко еды в дорогу. Не успел он натянуть на ноги ботинки, как к нему подскочила Марани.
— Брат, куда ты идёшь?
— В Нолошо.
— Но ты только в себя пришёл, тебе нельзя утомляться, — возмутилась Марани.
— Я не устану.
— Я тогда с тобой пойду, я боюсь тебя одного отпускать! — заявила она.
Пьер вздохнул:
— Марани, я хочу побыть одному, тем более ты устанешь.
Пьер посмотрел на сестрёнку, на её милое невинное ни в чём личико.
— Эх, ладно, пошли, вертишь, как хочешь, мною, проказница.
Брат и сестра любили вместе гулять. Они всегда без умолку болтали, во что-нибудь играли. Но сейчас Пьер был тише воды, ниже травы. Марани что-то лепетала, но Пьер не слушал её. Это не осталось незамеченным.
— Уэйт, о чём думаешь? — Пьер не отвечал. Марани решила поугадывать. — О видениях? О Сне, хочешь снова покурить? — Пьер лишь покачивал головой. — О демоне? О папе, который умрёт?
Пьер махал руками, он сто раз пожалел, что взял сестрёнку с собой. Марани оказалась такой же упрямой, как он.
— Уэйт, вчера ты, кстати, сказал, что твоя мама жива. А в видениях увидел, что папа скоро умрёт. Я не понимаю.
Пьер взял Марани за руку пошёл быстрым шагом.
— Чего тут не понимать. Мысли меня не слушались, всякая чепуха и шла. Мне просто снились сны.
Но Марани не отставала. Почему мёртвым папа должен умереть, хотелось знать малютке? Что такое волнующее увидел её брат? «Нет, она не упрямая, — усмехнулся Пьер. — Она упорная. Поскорей бы до Нолошо добрались».
— Отстань уже от меня! — не выдержал Пьер и прикрикну на Марани.
Она остановилась и посмотрела на него:
— Ты так говоришь со мной, будто что-то скрываешь.
Пьер больше не мог молчать. Весь год он только и делал, что врал или молчал. А видения и Люцифер ещё сильнее надави на меня. Комок подступил к горлу и Пьер воскликнул:
— Да, я скрываю от тебя свою прошлую жизнь! Не хочу о ней вспоминать! Не хочу думать, как мы с мамой жили на чердаках и попрошайничали за кусок хлеба! А таких как мы сотни, тысячи! У тебя умерли мама и папа, так у меня тоже умерли. Я не хочу с кем-нибудь об говорить и мило беседовать! — выбросил Пьер.
Он замолчал и строго произнёс:
— Поэтому ни слова про маму и папу. Не хочу ни говорить про них, ни думать.
Марани смутилась. Но через миг к ней вернулась храбрость.
— Я свою маму любила, мне хочется про неё говорить. А ты родителей не любил? Вы поругались?
Пьер вздохнул, он чувствовал, как начинает сердиться. Но злиться нельзя, не дай Бог, проболтается. Тогда придёт конец его вольной жизни, придётся попрощаться навсегда со всеми друзьями и близкими. Пьер стал переходить на другие темы разговора, но Марани не отступала от своего. Она хотела, чтобы брат ей правду. Таким макаром они добрались до Нолошо. Вот тут-то Марани наконец-то смогла увлечься пончиком и мороженным и забыть про всё и Пьера. Она рассматривала город и людей, среди которых было много европейцев. Марани была в Нолошо один раз, но европейцев мало видела. Она с интересом наблюдала за ними.
— А хочешь, я покажу, как многие у нас живут? — предложил Пьер. Марани согласилась.
Пьер повёл сестру в европейскую часть страны. Марани с восхищением любовалась богатыми особняками, одеждой людей. Она с очарованием разглядывала пышное платье женщины, прошедшей мимо неё.
— Как красиво у вас! — восторженно сказала Марани.
— Да, но только небольшая часть населения позволяет себе так жить, многие ютятся в лачугах, которые поменьше туалетов богачей, — не мог не добавить Пьер.
— Но у вас очень богатая страна, а нельзя ли всё раздать поровну? — наивно удивился ребёнок.
— Можно, — ответил Пьер. — Но никто из богачей не согласиться расставаться со своим богатством. Тем более среди бедных полно пьяниц и бездельников, которые только и ждут пока манна небесная на них не упадёт. Им что тоже всё раздавать? В отличие от Тинуваку у нас в обществе не принято помогать неимущим. Некоторые десять су на милостыню жадничают отдать, не говоря уже о франках на постройку больницы для бедных. Мало таких людей, которые безвозмездно готовы помогать нуждающимся. В своей среде они не благодетелями, а чудаками называются. Их очень мало.
Марани вдруг улыбнулась и воскликнула: