На грязной пропахшей навозом и отбросами земле стояли сооружения вроде домой, хижины тинуваку и то были намного прочнее и теплее их. Возле их находились люди: измученные, голодные, полуодетые мужчины, женщины и дети. Некоторые малыши были и вовсе голые. Среди них был только один старик, который, казалось, вот-вот покинет наш мир. Неподалёку в неестественных позах сидели четверо мужчин и женщин и что-то бубнили себе под нос — разговаривали друг с другом. В руках у них были бутылки спиртного — единственное утешение в этой жизни. Напротив них малыш, ещё не умевший говорить, ел жалкую похлёбку с тощей собакой из одной миски. Девочка лет семи, по-видимому, его сестра, пыталась отогнать собаку. Родителей у детей не было видно. Все взрослые были измученны до смерти или пьянством или непосильной работой. Их руки были покрыты мозолями и язвами. Дети были лишены детства, их единственными игрушками были бутылки и осколки стекла. На Шарля и ребят несчастные смотрели с печалью, завистью и страшной ненавистью.
Смотреть на эту картину не мог спокойно даже взрослый мужчина, не говоря уже о ребёнке. Шарль отвёл глаза. Пьер и раньше видел трущобы, но эти оказались во много раз хуже тех, в которых его водил дедушка. У него намокли глаза, но он быстро взял в себя в руки. За последние годы Пьер научился скрывать чувства.
— Как ты? — спросил он друга, взяв Экене за руку.
Экене застыл как истукан, не сводя глаз с людей. Вдруг он затрясся и дёрнул Пьера назад.
— Пошли домой, пожалуйста, — с мольбой промолвил он.
Шарль сильно пожалел, что показал ребятам жизнь трущоб и проклинал себя за это. Они были слишком малы, чтобы видеть подобное.
Экене оставался печальным весь день. Пьер хотел успокоить его, но не знал как привести Экене в себя. Он никогда не видел таким угрюмым вечно беззаботного друга.
Марани даже спросила его:
— Что за страсти-мордасти увидел Экене?
— Он увидел настоящую страну, которую хотел увидать, — ответил за сына Шарль.
Экене сидел в одной с Пьером и Шарлем комнате.
— Почему в вашем обществе так жестоко? — заговорил он впервые после возвращение домой. — Вы же можете им легко помочь!
Пьер тут же ему ответил:
— У нас каждый думает только о себе. Люди злы, тщеславны, равнодушны, эгоистичны.
— Уэйт, хватит ненавидеть всех из-за одного дяди, который бросил тебя с мамой — возразил Экене. — У вас много замечательных и хороших людей. Взять хотя бы тебя и Шарля. Я не понимаю, почему у вас такая несправедливость?
Пьер не был согласен с ним. Поступок родителей, Анна Ландро, Алан Одноглазый оставили в его душе огромный след. «Человек и так существо подлое, эгоистичное, а люди в его стране прогнили полностью, решил давно он. Шарль Барре, тётя Камилла, дедушка всего лишь немногочисленные исключения из правил».
А Экене не успокаивался:
— Ладно ваши вожди не хотят помочь несчастным. Но почему обычные люди не замечают страдания состранников? — он не знал слова «сограждане». У нас нет бездомных, если человек по какой-то причине лишается дома, то соплеменники строят ему тут же другой. Мы не бросаем на произвол судьбы сирот, стариков, душевнобольных. Если у кого-то случиться беда, то племя приложит все усилия, чтобы помочь ему. Вспомни, какой выкуп собрали, когда мы попали в плен к гаапи. А у вас все чужие. Смотрю я на улицу и не понимаю, почему все куда-то спешат, толкаются. Вы какие-то одинокие. У нас такого не бывает. Если у человека нет семьи, то друзья у него всегда есть. Друзей нет только у скверных и поганых душой людей, но и те знают, что они не одиноки — Тинуваку их не бросит. Все тинуваку — одна большая семья.
Экене сравнил два общество: то, в котором родился он и в то, где родился его друг Уэйт. Ему стало казаться, что его племя самое лучшее на свете. Законы Тинуваку идеальны.
— У нас не существует разделения на бедных и богатых, — сказал Экене. — У нас все равны. Размер хижины определяется только количеством членов семьи. Вождями не становятся по праву рождения, их выбирает народ. Мы заботимся о больных, сиротах, стариках, умалишённых. У нас не воруют из-за голода. А воров не отправляют на каторгу из-за одного только факта кражи, не поняв причину воровства и не пытаясь исправить вора. У нас нет тюрем — преступники изгоняются из племени навсегда. Казни подлежат лишь те, которые полностью утратили сходство с человеком и их невозможно изгнать, потому что они всё ранво будут опасны для нас и других. И главное, — сказал Экене на французском, — Тинуваку — наша общая семья.
В этот день Экене узнал мрачную сторону жизни. Он часто задумывался о смысле жизни, но никогда о том, что же представляет из себя эта жизнь. Смотря на братское отношение тинуваку друг к другу, Экене внушил себе, что если у тебя случиться беда, то другие обязательно тебе помогут. Он никогда не задумывался в серьёз о своём будущем. Экене хотел только найти своё место в мире и повзрослеть, чтобы у него было больше прав. «Во взрослой жизни появиться немного побольше обязанностей, но главное будет — свобода», — считал он. Он не замечал, как много надо трудиться его соплеменникам, а в особенности его родителям, чтобы прокормить семью.
— Экене, — сказал Шарль. — Жизнь — штука сложная. Даже у вас в простом по устройству племени есть порядки, свои трудности. Без труда и упорства ничего не добьёшься. Это, главное, что надо помнить. А второе — к жизни не стоит относиться однобоко и легкомысленно. Это два правила касаются и тебя, Уэйт, — посмотрел мужчина на сына. Не стоит всех людей равнять под одну дудку. Пойми, одному доброму человеку невозможно в одиночку перевернуть общество, но он может приложить усилия для его изменения. Хочешь, чтобы те несчастные в трущобах перестали страдать — помоги. Но не забывай, что большинство само довело себя до такого состояния и большинство не захочет отказываться от ужасной, но привычной и родной жизни.
Пьер нахмурился и задумался.
— Я запомню твои слова.
Экене только фыркнул. Он не согласился с Шарлем. Он не верил, что жизнь тинуваку может иметь трудности и разочарования.
***
Шли дни. Пьер с Экене уже стали забывать ужас, увиденный в трущобах. Марани с Экене уже побывали в зоопарке, несколько раз посетили театр, цирк, балет, оперу. В городе как раз таки приехала ярмарка, и ребята с удовольствием катались на каруселях, горках, участвовали в различных забавах с призами. Экене был счастлив как никогда, казалось, он переживает лучшие минуты своей жизни.
— Это рай! Это настоящий рай! И как ты мог бросить этот рай?! — говорил Экене Пьеру после очередного представления в цирке или выигранного приза на ярмарке.
Как-то Шарль сказал в шутку:
— Тебе, Экене, нужно было родиться во Франции, а не в Тинуваку.
Но Экене не понравилась эта шутка.
— Пожалуйста, не говорите больше, где и кем мне следовало родиться, — ответил он.
Эта тема была для Экене болезненна.
Ему сильно понравился в театре. Он переживал за персонажей так, словно они были живыми людьми. Экене забыл, что все их дуэли, свадьбы, склоки и примирения придуманы. Когда кто-то умирал, то он скорбел вместе с его сюжетными родственниками, если герои были счастливы, то и он был счастлив вместе с ними. Никто так не сочувствовал персонажем из зрителей в театре как маленький африканец. Пьер наблюдал за другом и осознавал, что Экене, считающий всю жизнь большой увлекательной игрой, гораздо лучше, чем он понимает и чувствует её и других людей.
Не понравилось Экене только в зоопарке. Как и Марани. Ребята представляли зоопарк таким волшебным местом, где вместе дружно живут гепард с антилопой, крокодил с буйволом. Животные ручные, человек может покормить их из рук, погладить. Экене с Марани хотели увидеть медведя, волка, лося, льва, который не водился в их местности. Но как только Марани вошла на территорию зоопарка и увидела тесные и грязные клетки, в которых томились звери, тут же стала просить Пьера, чтобы они покинули зоопарк. Экене же прошёлся по всему зоопарку, но только, чтобы взглянуть на животных, которых до этого он видел только на картинках в книге. Но он с трудом мог на них смотреть. Даже встреча с волком и медведем не принесла Экененикакого удовольствия.