„Как жаль, что Алан, сопливый трус, не прикончил его. Такие люди только воздух в мире отравляют своим присутствием“, — вздохнула Анна и заснула.
***
Наступил апрель. Несмотря на дожди, природа оживала. Через неделю, 15 апреля, Анне должно было исполниться пятнадцать лет. „15 числа — 15 лет, значимый год у меня будет“, — думала она. Анна часами могла любоваться красотой своего яблочного сада, восторгаться пением птиц, наслаждаться ароматом весны. Даже дождь не был для неё помехой, под падающие с неба капли она могла танцевать.
Волновал Анну только отец. После разговора с дочерью Алексису стало намного легче, но Анна чувствовала, что папа скрывает от неё что-то важное, и это что-то не даёт её отцу спокойно жить. Мама знала всю правду, но на все вопросы дочери она отвечала: „С папой всё хорошо, не переживай“. Анна пыталась узнать хоть что-то об Жюле Жаке, но ни в каких старых газетах и военных журналах о нём не было ни слова. Анна дала отцу слово молчать о Жюле и поэтому поспрашивать у друзей Алексиса она не могла.
Сегодняшнего дня Анна сильно ждала: наконец-то она встретится со своей лучшей и единственной подругой Изабелль, которая месяц гостила у родственников в Лионе. Проснувшись и одевшись, Анна первым делом постучалась в комнату к родителям, чтобы пожелать им доброго утра. Мамы с папой в комнате не было. Анна заглянула в окно, выходившее на главные ворота. Возле ворот стоял незнакомый фиакр, в который садился Алексис.
— Папа, ты куда? — закричала Анна. Алексис же обещал сегодняшний день провести дома.
Отец не слышал дочь или сделал вид, что не слышит её.
Анна выбежала во двор. Возле дома с собакой Анны играл трёхлетний малыш, рядом с которым стояла его мама. Неделю назад эта женщина попросила временного приюта у маркизов де Ландро, пока не подыщет жильё. Как же этот мелкий раздражал Анну своим бесконечным визгом! „Ну когда же маме с папой надоест давать кому попало приют!“ — злилась она.
— Папа, ты куда уезжаешь? — спросила тревожно Анна отца.
— Да кое-какие дела надо решить, — отмахнулся Алексис. — Я нанял фиакр, чтобы ты на нашей карете смогла бы съездить к Изабелль. Вечером вернусь домой. — улыбнулся отец и поцеловал дочь. — Я люблю тебя.
Последнюю фразу он произнёс с таким тоном, будто больше никогда не увидит свою девочку. Алексис поспешил в фиакр. Анна недоумённо и испуганно смотрела в след уезжающей повозке. Вдруг, маленький мальчик, играющий с собакой задёргал еёза красивое платье.
— Отойди живо! Сейчас разорвёшь его! — закричала она, вырвал подол платья из его ручонок.
Мальчишка заплакал и побежал к маме, спрятавшись за её спиной. Робко выглянув, малыш посмотрел на Анну испуганным взглядом.
— Ненавижу вас, — прошипела она женщине с ребёнком.
Почему снова люди шарахаются от неё как от ведьмы или прокажённой? „Ненавижу их всех“, — рассерчала Анна. Она прибежала в свою комнату и посмотрела на себя в зеркало. “Почему от меня они бояться? Я разве на бабу Ягу похожа?”. Анна рассматривала в себя в зеркало, пытаясь найти в себе то, чего бояться в ней дети, то, что отталкивает её ровесников. Анна не понимала, почему она так противна людям.
Вдруг взгляд упал на альбом, лежавший у неё на столике. Невольно она взяла его в руки. Этот альбом рисовал её отец. Алексис был превосходным художником, у самого некрасивого человека он мог выявить прекрасные черты, в каждом найти свою изюминку, нарисовать портрет подобный отражению в зеркале. Этот альбом Алексис посвятил своей дочери. Раз в год он рисовал Анну.
Анна открыла первую страницу. На рисунке точно живая стояла её мама, нежно гладя живот. Анна посмотрела в зеркало — она была вылитой копией матери. На соседней странице мама уже прижимала к сердцу спящего младенца. Анна улыбнулась: „Неужели я когда-то была такой крохой?“ Она листала альбом. После двух месяцев, ей сразу шло шесть лет (отец воевал и несколько лет не видел дочь), она прижимается к сенбернару, который вдвое больше самой девочки. Вот ей уже восемь, она катается на качелях, которые для дочери смастерил отец. Вот двенадцать, она стоит с большим букетов ромашек. И везде она радостная, счастливая.
Анна открыла последний рисунок. Отец рисовал дочь 16 апреля, после её дня рождения. Но в этот раз он нарисовал её в марте. „Мне потом некогда будет“, — говорил Алексис. Это пугало дочь. Но раз Алексис решил изменить традицию, то Анна попросила папу изобразить её вместе с подругой. До того на всех рисунках, кроме самых первых, она была одна. На последнем рисунке Анна и Изабелль крепко обнимали друг друга и смотрели вперёд. На них были одеты одинаковые розовые платья, и если бы не цвет волос, то девушек можно были принят за сестёр-близняшек. Две девушки, голубоглазая шатенка Анна и кареглазая рыжая Изабелль, были счастливы. Анна рассматривала себя на рисунке, а потом рассматривала себя в зеркало. Нарисованная Анна отличалась от настоящей. Анна не могла понять чем. Те же коричневые волосы, те же уши, нос, но как будто на рисунке была не она, а её двойник.
И вдруг её осенило: глаза! На рисунке они светлые, счастливые, живые, а в зеркале её прекрасные голубые глаза — тусклые, злые, умирающие. В них отсутствовала сама жизнь.
Анна убрала альбом. Она больше не могла смотреть на себя. „Почему я такая несчастная? — грустно спрашивала себя Анна. — Почему меня все ненавидят и презирают? Может быть я проклята? — ей стало страшно. — Может быть меня прокляли родные Жюля, после его смерти по вине моего отца? Может быть именно это скрывают папа с мамой?“
Она пыталась отбросить эти мысли в стороны, но они не уходили. Только проклятье ведь могло быть виноватым во всех несчастьях Анны.
В комнату постучалась служанка.
— Госпожа Анна, ваша мама зовёт вас на завтрак.
Анну зло посмотрела на служанку.
— Сама знаю, что есть надо идти. Прибери живо мою комнату, а не стой в проходе!
Аннетт-старшая была молчалива. Этот завтрак сильно напоминал январский, только отца за столом не было. Анне показалось, будто недавно её мама плакала.
— Мама, что с папой? — в тысячный раз спросила дочь.
— Всё с ним хорошо, — ответила Аннет привычную фразу.
— Да хватит врать мне! — воскликнула Анна. — Я вижу, что папа чем-то сильно расстроен и напуган! Ты бы видела как он сегодня на меня смотрел! Скажи хоть ты мне правду! Я уже не ребёнок, я должна знать, что происходит в нашей семье!
Мать посмотрела на дочь и строго сказала:
— Иди к Изабелль. Ты месяц не видела подругу.
Анна из-за отца уже и забыла про подругу. Сейчас её волновала только семья.
— Завтра схожу. Сегодня я хочу знать правду.
— Ты должна сходить к Изабелль. Ты обязана увидеть подругу! — приказала Аннет.
Это был первый раз в жизни, когда она повысила голос на дочь. Анна не посмела возразить матери.
Путь до дома Изабелль занимал полчаса, но он растянулся на час. А всё из-за того, что под колёса кареты попала бездомная кошка.
— Что ты там копаешься? — крикнула она кучеру. — Я ненавижу ждать.
— Мадемуазель, — попытался объяснить кучер. — Кошка ведь умирает. Её ещё можно спасти. Давайте отвезём её к вашей маме, она знает, что нужно делать.
— Не собираюсь я время терять на полудохлую кошку! — Анна вышла из кареты и громко хлопнула дверью. — Приедешь за мной в восемь часов. Дома ещё поговорим!
Вот опять, не успело утро начаться, а уже неприятности так и сыплют. Анна пыталась забыть досадную оплошность, нельзя же тратить нервы на всяких козлов. Но мерзавцы один за другим попадались ей под ноги, что любой вы вышел из себя. Они успели отоптать ей новые туфельки, а когда Анна прикрикнула на них, так ещё нагрубили. Скоты. «Все люди невежи, хамы и сволочи! Ещё добро им делать, да никогда! — негодовала Анна, расталкивая прохожих и наступая на ноги им.
Анна думала, что не доберётся живой до Изабелль. Но она добралась. Какое счастье было видеть Изабелль, единственного светлого человека в этом жестоком мире! Анна крепко обняла подругу:
— Как я по тебе соскучилась!
— Я тоже по тебе скучала сильно, — улыбнулась Изабелль и, заметив, в каком состоянии находилась подруга, воскликнула. — Анна, что с тобой на этот раз приключилось?