— Не собираюсь, — ответил Экене.
— Придётся, я прикажу убрать все кресла и ковры с пола, чтобы тебе было как можно удобнее. Да, чуть не забыла, — вспохватилась девушка. — У меня туфельки грязные, не мешала бы их почистить и пол вымыть. Я такая грязнуля нехорошая, что даже ноги забыла вытереть, — и она засмеялась.
— Не собираюсь, — повторил Экене и без страха посмотрел на свою госпожу. — Анна, я не буду тебе ничего чистить и мыть.
Анна была весела, словно играла с друзьями в интересную игру. Ей доставляло удовольствие издеваться над Экене. Миленьким голоском она прозвенела:
— Сегодня просидишь голодом за “Анну”, а завтра за “ты”. А если не почистишь мне обувь и не вымоешь полы, то я, пожалуй, навещу Генри Фикса и твою семью.
— Только посмей, Анна — закричал Анне Экене, пришедший в ужас.
— Выбор за тобой, — дружелюбно сказала девушка. — А раз ты снова назвал меня Анной, то завтра получишь десять ударов кнута.
И девушка выпорхнула из комнаты, весело напевая под нос песенку. Потом в комнату зашла служанка и передала Экене швабру и щётку. “Лучшей” госпожи для себя он не мог желать. Отбросив всю гордость и спесивость, Экене пришлось взяться за швабру, а потом за щётку. Допустить, чтобы Анна наказала его семью, как когда его, он не мог себе позволить. Юноша захотел расспросить о Генри Фиксе других слуг в доме, но вспомнил, что он с ними говорит на разных языках. Экене пришлось коротать день в одиночестве, убирая грязь за Анной. “Лучше бы я попал на плантацию”, — думал он.
До вечера Анна не тревожила Экене. А вечером к Джонсам приехали гости. Анна приказала своей новой “игрушке” спуститься вниз и прислуживать ей за столом. Экене пришлось пойти за ней. На столе чего только не было: жареная индейка, жареный барашек, разнообразные салаты, манящие своим запахом десерты. Экене сглотнул слюни, он не ел с самого утра.
Анна приказывала подать Экене разнообразные блюда, в девушку ничего уже не влезало, но она продолжала издеваться над рабом. После ужина Анна с дядей, тётей и гостями разместились в гостиной и стали ввести беседы на разные темы. Девушка каждую секунду заставляла Экене бегать в её комнату, чтобы тот ей принёс какую-нибудь безделушку или же, напротив, унёс, пока дядя не сделал племяннице замечание — мальчишка отвлекает его и гостей от игры в вист. Экене приметил, что Анна как будто не своя среди гостей Шона, да и сама она словно не родная для тёти и дяди.
Ближе к ночи полил проливной дождь. Готовясь ко сну, Анна жеманно обратилась к Экене:
— Какая я рассеянная, забыла свой платочек во дворе дома! Сбегай за ним.
Экене посмотрел в окно.
— В дождь я никуда не пойти.
— Хочешь поучить завтра ещё пятьдесят ударов плетью? — гневно зашипела Анна и ударила Экене по щеке.
Экене в ответ ударил Анну, но не рукой, а словом. Он задал ей вопрос, который Анна никак не ожидала услышать:
— Почему твои дядя и тётя как чужие?
Лицо у девушки залилось краской. Экене ожидал, что она сейчас набросится на него с кулаками, но Анна зло выпалила:
— Потому что они мне никто! Тётя Эмилия троюродная племянница моего отца. Её и Шона я видела только один раз в жизни! Убирайся отсюда и не смей больше задавать мне вопросы про мою семью!
Экене послушно направился к выходу. Анна отвернулась, она старалась сдержать слёзы, выступившие на глаза. Открыв дверь, Экене обернулся и сказал Анне:
— Ты думать, что ты меня ненавидеть. Но в карете ты разговаривать со мной. Прости за паук, а свиньёй я назвать ты случайно.
Анна резко закрыла у Экене перед носом дверь. Анна пылала злобой, на душе у неё было как никогда одиноко.
Экене всё никак не мог заснуть. Он хоть и привык спать в яме у гаапи и в вонючем трюме корабля, но это было не так унизительно, как спать на голом полу в доме у Анны. Посреди ночи он услышал какой-то шум в гостиной на втором этаже.
Экене зашёл в гостиную и увидел как плющу, оплетавшем дом, к нему карабкается мокрый и продрогший Пьер. Экене помог другу взобраться в дом и шёпотом закричал:
— Ты сдурел? Зачем ты пришёл ко мне? Если тебя увидят…
Пьер прижал к себе Экене.
— Как ты? Что с тобой сделала Анна?
— Ну Анна сегодня в настроении, только оставила сегодня и завтра без еды и… — Экене хлопнул себя по рту. Он не хотел, чтобы друг знал о голоде и уж тем более о плети.
— Так и знал, — вздохнул Пьер и вытащил из маленького дырявого кулька три пирожка, колбасу, булку и сыр. — Я купил для тебя.
Экене всплеснул руками.
— Что ты? Ешь сам! Ты тоже, наверняка, голоден.
— Нет, я смог поесть, — ответил Пьер
Экене взял еду и с большой благодарностью сказал другу:
— Спасибо. С тобой мне ничего не страшно, даже Анна.
На глазах Пьер помрачнел.
— Но я бессилен тебя защищать. Я нашёл друга Шарля, точнее, его соседа. Представляешь, он тоже вчера уплыл во Францию! А больше у папы в Новом Орлеане друзей нет, — Пьер замолчал и тяжело добавил. — Я весь день искал работу. Пытался устроиться грузчиком, конюхом, официантом. Но в этой стране лучше использовать силу рабов, чем кому-то платить за труд.
— Ты же можешь стать частным учителем французского для детей!
— Да я пытался и им устроится, — вздохнул юноша. — Познакомился с одной мамочкой, которая хотела, чтобы её сын выучился языку. Она согласилась взять меня в репетиторы, но после того как пообщается с моими родителями у меня дома. А как она увидит моего отца, если он на другом конце света? И куда я её приведу? Мне пришлось за пол доллара “снять” конюшню в одной из ночлежек, где ютятся только нищие и пьяницы.
Экене крепко обнял Пьера. Положению друга было не позавидовать. Пьер продолжил разговор:
— Я поузнавал о хозяине нашей семьи. Одни говорят, что он милейший души человек, а другие, что он тиран и деспот, причём во мнениях разнятся как белые, так и чёрные. Плантация Фикса находится в трёх часах ходьбы. Я схожу завтра к нему. Быть может он возьмёт меня на работу.
— А Анна сказала, что до него пять часов езды.
— Соврала, чтобы ты ещё больше страдал.
В коридоре вдруг послышались шаги. Друзья обнялись и сказали оба:
— Удачи тебе!
И Пьер вылез в окно.
***
Как только Анна проснулась и оделась, она потребовала, чтобы Экене сопроводил её на завтрак.
— Ну как денёк голодом сидеть? Не хочешь, ли поесть? — насмехаясь, спросила девушка.
— А я и не голоден, — ответил Экене. — Анна, я тебя всё равно никогда не назвать госпожа Аннетт, хоть ты снова меня отвести к Одноглазый Алан.
— Я дала тебе шанс избежать порки, — процедила Анна сквозь зубы. Не посмеет какой-то раб фамильярничать с ней, маркизой де Ландро! В Марселе не смогла, но в Орлеане обязательно отомстит за всё.
Шон, защищавший вчера Экене, и его жена Эмилия сегодня даже не прислушались к словам “племянницы”.
Покончив с завтраком, Анна попросила у дяди разрешение, чтобы съездить к Джеку Моргану, надсмотрщику его знакомого плантатора.
— Да зачем тебе наказывать парня? — вяло спросил Шон.
— Пусть знает своё место, — ответила Анна.
Шон разрешил девушке взять карету.
Экене знал, что его ждёт, но ему пришлось пойти за Анной. С тяжёлым камнем на сердце Анна садилась в карету. Всё же слишком суровое наказание она выбрала для Экене, можно и помягче обойтись с ним для первого раза. Но хамский бесцеремонный взгляд раба и врага опускал Анну с небес на землю. Если купила его, то нечего и жалеть!
Экене смеет перечить ей, дерзить, не боится Анну, но самое важное — он сильнее её, он может сломить её. Этому не бывать!
Но Экене понимает её, сочувствует… Для Анны это было непривычно, дико. Она привыкла видеть к себе от недругов и “плебеев” презрение или ненависть, но никак не сочувствие. А с неведомым и отталкивающим борются, а не принимают.
Однако как Анна себя не оправдывала, она то и дело задумывалась: “А не вернуться ли домой?”