Даже будучи рабыней и нищим они были счастливы, потому что были вместе. Что не скажешь о Ноузе и Тейю, взрослые не испытывали того воодушевления, присущего юным влюблённым, у которых огонь надежды в глазах зажигался только при виде друг друга. Пьер Ноузу и Тейю не радовал, а только беспокоил: что ему ещё предстоит сделать ради них?
Экене тоже было не до радости: Анна вернулась домой рассерженная и злая. Она злилась на всех: все, свободные и рабы, белые и чёрные, взрослые и дети, люди и животные, считали её чудовищем, кем угодно, но не человеком. Ей оставалось только смириться с этим мнением и выглядеть соответствующе. Но Анна не могла. Внутри она осознавала, что поступила с Экене плохо, но признать этого не могла из-за своей гордости, и поэтому Анна злилась и на себя.
Она без конца думала о родителях, что же заставило отправить единственную дочь на другой край света к малознакомым родственником? Отец с матерью ничего ей не объяснили, они молча посадили девушку на пакетбот и попросили слушаться дядю с тётей. Девушка хотела высказаться кому-то, поведать обо всём, что творится у неё на душе: о мучительных и бесконечных тревогах за родителей, о непонимании окружающих, о непонимании самой себя. Но она не находила такого человека. Дядя с тётей сухо поприветствовали родственницу и занялись своими делами, будто Анны и не существовало, друзьями девушка в Орлеане не обзавелась, а Джек бы не понял её. Оставался только Экене, но он исключался. Экене был врагом Анны — он был морально сильнее её, он лишил её Одноглазого Алана, инструмента, с помощью которого Анна с лёгкостью возвышалась над остальными и обладала силой.
Анна срывала своё горе и зло слуг, раздавая направо и налево пощёчины. А к Экене, которого дядя не согласился запереть в подвале, она выбирала самые изощрённые оскорбления, отдавала жестокие и нелепые приказы, которые юноша должен был выполнять. Если Экене выполнять приказ Анны, то она отдавала в три раза больше, если он отказывался, то продолжала оскорблять и давила ему на сердце рассказами про палача Фикса и про то, что он больше никогда не увидит свою семью. Экене спокойно всё терпел, этим он ещё больше злил Анну. Юноша решил сражаться с Анной по своим правилам, по законам добра и любви.
***
Следующий день выдался для Пьера не таким уж и лёгким. Он всю ночь проболтал с Тейю, Ноузой и Мейкной у них в хижине. Пьер наконец-то смог рассказать им обо всём и объяснить что нужно делать.
— Сегодня понедельник, в воскресенье я отправлюсь в город, куплю перо, чернила, бумагу и конверт и напишу письмо Шарлю. Так называемая почта между Марселем и Нолошо плохо работает. Но это письмо точно дойдёт. В нём, кстати, я назвал все фамилии и адреса хозяев, Шарлю не придётся нас долго искать. А пока я буду присматривать за вами и помогать Экене.
Глаза у Пьера слипались, ноги еле держали, юноше приходилось работать вслепую, но он старался всё время помочь Мейкне и сделать за девушку часть её работы. Через кой-какое время мистер Хант вдруг отозвал юношу на пару слов:
— Я видел как ты ночью шёл в хижину к этой девушки и ушёл ты под самое утро. У вас с ней что-то было?
— Нет, — честно сказал Пьер.
— Если она забеременеет от тебя, то я не знаю, что с тобой Фикс сделает! — воскликнул Пьер.
— Мне только для полного счастья отцом не хватало стать, — усмехнулся юноша.
Но Хант не понял шутки Пьера.
— Фикс положил на Мейкну глаз. Если он узнает, что ты к ней по ночам бегаешь, то тебя мигом вышвырнет, а Мейкну убьёт, — рыкнул надсмотрщик.
Пьер пришёл в ужас. Он задрожал от одной мысли, когда представил, как этот старый Фикс лапает его Мейкну. Пьер готов был защищать честь своей любимой хоть ценой жизни.
— Если он подойдёт к тебе, я убью его, — рассказал он Мейкне.
— Я и сама за себя постою, — не испугавшись, гордо ответила Мейкна.
При появлении Фикса на плантации он вздрагивал как ужаленный. Но Фикс даже не смотрел на Мейкну. Вскоре страхи Пьера стали уходить, а вечером ему улыбнулась удача. Хант разрешил взять Пьеру взять свою лошадь, чтобы съездить в город, к Экене.
Пьер попросил горничную позвать Экене, самому в дом к Анне он не решался пройти.
— Ты куда? Сделай мне чай! — зло крикнула Анна, когда горничная сообщила Экене о Пьере.
— Сама сделать, достала уже, — ответил Экене и выбежал на двор.
Пьер вновь горячо обнял друга, он рассказал ему о том, что устроился на плантацию к Фиксу, что теперь каждый день будет с Тейю, Ноузой и Мейкной, но Экене это не обрадовало. Юноша поведал другу то, что ему рассказывала Анна. В рассказах девушки Фикс был тираном и мучителем, не умеющим прощать мельчайшие проступки, как и Анна.
— Это всё ложь, — весело говорил Пьер. — Фикс не мучитель. Он хоть и рабовладелец, но человек он добрый. А тебе хватит уже слушать Анну. Она обманула тебя расстоянием до плантации Фикса, и ты снова ей веришь?
— Легко тебе говорить, — вздохнул Экене. За всё время беседы Неумеющий Грустить ни разу не улыбнулся. — Тебе не проводить с ней двенадцать часов в сутки. Она вчера привела меня к своему дружку, чтобы он выпорол меня. И не знаю, что сейчас сделает из-за того что я к тебе ушёл, а ей чайку не приготовил. Я уже еле сдерживаю себя, чтобы не ударить Анну.
Пьер задумался.
— Может тебе сбежать?
— А куда я сбегу? — возразил Экене, чем сильно удивил Пьера. — Ты меня прикрыть не сможешь, а сам как я сбегу, если не знаю даже языка? Меня обязательно найдут и продадут подальше, в другой штат. Нет, я лучше буду здесь, рядом с тобой и с семьёй. А с Анной можно найти общий язык. Трудно, но можно.
В среду фортуна ещё больше подмостила Пьеру. Хант поехал в город, чтобы продать хлопок и Пьер увязался с ним. В городе он потратил все свои деньги и купил всё что было нужно и вечером при свече написал Шарлю письмо. Осталось только бросить письмо в почтовый ящик и ждать, пока приедет отец.
Но чем сильнее удача вставала на сторону Пьера, тем меньше везло Экене. Его самовольный уход сильно разозлил Анну.
— Вижу, Уэйт мешает тебе работать. Что ж, тогда, я запрещаю тебе общаться с другом.
— Этого ты не запретишь, — сказал гневно Экене.
— Не запрещу? А хочешь, расскажу, что он ночью в наш дом забрался, я между прочим слышала как вы болтали на своём языке. Я представляю, что с тобой дядя Шон сделает и с Уэйтом, он ведь проник в чужой дом, ему тюряга светит.
— Только посмей! — закричал Экене. — Уэйт мой друг, мой брат. Я не знаю, что сделать с тобой.
— Не забывай, на чьей стороне закон, ты бессилен передо мной, — улыбнулась Анна. — Кстати, завтра дядя и тётя поедут в гости к Фиксу, я с ним тоже поеду, навещу твоих родителей и сестру. А ты останешься здесь.
В четверг Фикс поручил Пьеру и вместе с двумя неграми починить крышу в беседке, которая совсем стала дырявой, и во время дождя в ней невозможно было находиться. На половине работы у них закончились гвозди. Пьер решил зайти в сарай, где хранились все инструменты и взять гвозди.
В сарае стоял полный бардак. Кроме инструментов, в нём хранилось и сено для скота, и зерно для птиц и даже были разбросаны книги Генри Фикса. С трудом юноша нашёл всё же гвозди. Радостный тем, что в этом хаосе он смог найти нужную вещь, Пьер поспешил на выход и вдруг он услышал какой-то тихий стон из-под земли.
Юноша не обратил на него внимания, но стон повторился.
— Не кошка ли котят родила здесь? — подумал он и решил проверить догадку.
Стон доносился из-под большой жестяной бочки. Пьер посмотрел в бочку — никаких котят там не было. Он отодвинул бочку и увидел крышку, ведущую в погреб. Пьер открыл крышку.
В погребе была не кошка с котятами, а люди. Пятеро негров, среди которых была маленькая девочка лет десяти, со связанными руками и ногами и всунутыми кляпами во рту лежали в погребе.
— Что с вами сделали? — ужаснулся юноша и быстро всех развязал. — Кто это? Фикс? Хант? За что?
Рабы даже не сказали Пьеру спасибо, а стали упрашивать снова связать их и закрыть в погребе. Но Пьер упрямо требовал ответов. И тогда они рассказали всю правду о Генри Фиксе.