Генри Фикс никогда не перегружал их и других негров работой. Дети начинали работать на плантации с двенадцати лет, их рабочий день длился в два раза меньше, чем у взрослых. Фикс никогда не крохоборничал на питание для рабов, если кто-нибудь из невольников хотел навестить родных на соседних плантациях, то Фикс отпускал их без всяких возмущений, — рассказывали Ноуза, Тейю и Мейкна юношам.
Но по мере повествования их голос менялся, становился грубым и злым.
— Этот Фикс не человек, а настоящий зверь, — с ненавистью сжал кулаки Тейю. — Он не умеет прощать, не знает пощады. У него только один принцип: “Будь послушной и умной собакой, и я позволю тебе жить припеваючи, иначе пеняй на себя.”
Каждые два-три дня устраиваются публичные порки над провинившимися людьми в сущих мелочах, при которых обязательно должны были присутствовать их родные, за более тяжёлые преступления наказания были ещё страшнее. Даже собственные дети бояться Фикса. А его надсмотрщик Хант — настоящая собака, кукла, которая слепо выполняет приказы своего хозяина.
— О нет! — воскликнул в ужасе Экене. — Мейкна, дорогая, что тебе сделал этот монстр, когда ты защитила Уэйта?
— Ничего, — ответила Мейкна.
Она прижалась к плечу Пьера:
— Он хочет, чтобы я отдалась ему. Хочет, чтобы я стала его… Мейкна вздохнула, она не могла найти сил, чтобы выговорить это слово. — Любовницей!
Мейкна не могла говорить, ей было больно рассказывать Пьеру такое, больно было вспоминать.
— Он бабник, развратник, ему нужно только удовлетворение своих животных потребностей. Половина детей на плантации — его дети. А сейчас в качестве новой игрушки он выбрал меня. Но Фикс хочет, чтобы я сама легла к нему в постель, — голос Мейкны дрожал, ей тяжело было смотреть в глаза Пьера и брата. — Он постоянно делает мне разные подарки, то подарит золотую безделушку, то красивое платье, мне приходиться делать вид будто я ничего не понимаю и отказываюсь от подарков. Сколько раз случалось или мне или маме с папой опоздать на работу, сделать что-нибудь не так, но Фикс никогда не приказывал нас наказывать. Напротив, мне удавалось защищать несчастных людей от его гнева.
Мейкна посмотрела на Пьера:
— Он хочет, чтобы я отдалась ему. Но этого никогда не будет. Я буду верна тебе до конца жизни, милый!
— Он с тобой долго играть будет, — сказал Экене. — Рабы у Джонсов говорили мне, он любит ждать порой не один месяц, а потом… — брат не смог договорить.
Пьер обнял Мейкну. Её слова словно нож резали его сердце. Пьер понимал, что ухаживания Фикса лишь временные, рано или поздно ему наскучит строить из себя джентльмена. Пьер ненавидел себя за свою слабость, за бессилие. Он, будущий мужчина, свободный человек не мог даже защитить любимую девушку, ставшую рабыней. Не мог спасти названого брата от какой-то высокомерной девицы.
— Простите меня! — вскричал Пьер. — Если бы я был внимателен, то меня не ограбили, я бы смог найти людей, которые на мои деньги выкупили бы вас. Простите! Если бы я не сглупил бы тогда, то остался работать у Фикса и смог бы защитить Мейкну, смог помогать вам, Экене и другим рабам. Во всём виноват я!
— Не правда! — заявил Экене. — Мы стали рабами только по моей вине. Ведь именно я затащил сестру и маму с папой к гаапи.
Ноуза подошла к юношам и положила руки им на плечи:
— Хватит винить во всём себя. Хватит. Этим мы ничем друг другу не поможем. Уэйт уже отправил письмо отцу, он приедет за нами. А пока будет держаться все вместе.
— Мы с мамой не допустим, чтобы Фикс даже пальцем дотронулся до нашей Мейкны, — добавил Тейю. — А вы, мальчики, приглядывайте друг за другом.
***
Экене возвращался домой глубокой ночью. В доме у Джонсов по-прежнему играла музыка, гости, хозяева и молодожёны веселились. Экене тихо пробрался в дом, он надеялся, что Анна празднует со всеми. Он тихо приоткрыл дверь и услышал в темноте её голоса:
— Где тебя носило?
Экене увидел перед собой Анну, несмотря на праздник, она готовилась ко сну. Обида на Анну, злость к Фиксу вскипели внутри у Экене. В облике Анны он видел Фикса.
— Не твоё дело, — огрызнулся он.
Анна спокойно посмотрела ему в глаза и тихо сказала:
— Ты прав, это не моё дело.
***
Прошло два дня. Гости разъехались на следующий день, через день сын Джонса уехал в свадебное путешествие, у Джонсов решила ещё недолго погостить только дочка со своей малышкой. Анна проснулась рано утром.
— Живо прибери мою комнату, — приказала она Экене. — Через час я собираюсь на свидание к Джеку, ты поедешь со мной, мало ли дождь пойдёт, будешь надо мной зонтик держать.
— Ты с Джеком помирилась? — вытаращил глаза Экене.
— Вчера, — ответила Анна.
Когда она ушла завтракать, к Экене прибежала двухлетняя малышка Мэри, внучка Шонна и Эмилии Джонсов. Девочка привязалась к Экене и часто любила с ним играть, но когда с ним была Анна, то малышка старалась держаться подальше от старшей родственницы. Играя с Мэри, Экене всегда вспоминал младших сестёр и часто спрашивал себя, когда же он их увидит.
Так прошёл час. Экене совсем забыл про уборку. Анна сильно разгневалась, но свидание было важнее. Джек пришёл к Анне с огромным букетом алых роз. Она прямо засияла, когда их увидела.
— Прости меня, я был последним дураком, когда обиделся на такую красотку, — извинился Джек.
Сладкая парочка решила отметить примирение незабываемым свиданием, но прежде они заскочили на почту. Хоть почтальон и приносил письма к Джонсам, Анна каждый день ходила на почте, не прошло ли ей письмо от родителей. Но письма вновь не оказалось.
— Не расстраивайся, милая, скоро отец с матерью тебе напишут, — поцеловал в лоб Анну Джек.
Анна печально вздохнула. В этот самый момент в здание почты зашёл человек. Это был тот самый юноша, которого Экене встретил ночью вместе с блондинкой. В руках у него был букет красных роз. Юноша встал посередине здания и торжественно произнёс:
— Я хочу подарить этот букет самой прекрасной, самой восхитительной девушке на свете. Вот уже как три года я её ищу, но не могу найти. Может быть она здесь.
И юноша огляделся вокруг. Он заметил Анну, глубоко вздохнул, подошёл к ней и преклонил колено:
— Я нашёл тебя! — воскликнул он. — Ты покорила моё сердце. Прими мой скромный подарок.
Анна аж засветилась. Она вздохнула чудный запах цветов, улыбнулась и сказала:
— Извини, но моё сердце принадлежит другому, — Анна нежно взяла руку Джека.
— Я буду ждать тебя вечно! — пропел Аполлон.
Анна вместе с Джеком и Экене вышли из почты. Джек улыбался до ушей от гордости за свою девушку. После слов Анны он готов был прыгнуть ради неё хоть в пропасть. А Экене готов был умереть из-за смеха.
Свидание молодые решили провести у Джека. Экене это насторожило: дом надсмотрщика не слишком-то романтическое место. Но он уже привык к чудачествам Анны. Кучер остался вместе к каретой у ворот хозяйского дома, а Анна с Экене и Джеком отправились в гости к последнему. Сладкая парочка шла, держась за руки, так слащаво о чём-то нашёптывалась, чем сильно раздражала Экене
Джек зашёл в дом, Анна осталась его ждать, она как-то странно поглядывала на Экене. Джек вышел через минуту. В руках он держал длинный тяжёлый кнут.
“Угрозы Анны не вымысел были”, — только сейчас понял Экене.
Джек подошёл к Экене и со всей силы ударил его ногой в живот. У Экене остановилось дыхание, он согнулся и не мог пошевелиться. Джек вместе с взрослым рабом подняли его и привязали к столбу, сняв с него рубашку. Анна с воинственным взглядом молча наблюдала за действиями друга.
— Ты всё-таки у меня допрыгался, — победоносно сказала она Экене.
Но Экене не особо волновало его нынешнее положение.
— Страшно не будет? — вспомнил он прошлую порку и жалкое состояние Анны.
И внезапно Экене ощутил острый пронзающий всё тело удар кнута. Анна на сей раз не шелохнулась. Удары продолжали сыпаться на плечи и спину один за другим. Это были не те “поглаживания” плетью, которыми Анна наградила Экене раньше. Они остались в прошлом. Силы покидали Экене, кровь сучилась ручьём, кожа сдиралась клочьями. Нечеловеческая боль пронзала всё тело. Джек спокойно говорил: