— Будешь знать, как обижать мою девушку.
Взрослый раб, отец троих детей, равнодушно наблюдал за мучениями Экене. Он был правой рукой Джека.
Время для Экене длилось нескончаемо медленно. Оно просто остановилось. Осталась лишь дьявольская боль и Анна. Только Анну видел перед собой Экене и только аннин голос он слышал. Она смотрела прямо ему в глаза. Это была не та Анна, которую Экене считал жалкой девчонкой, умеющей лишь трепать языком, а та Анна, которая смогла когда-то отвести его и Марани к Алану и наслаждаться его страданиями.
Анна чувствовала себя победителем.
— Слишком долго я была доброй с тобой, пыталась следовать заветам родителей. Надоело. Прежняя Анна вернулась. Прощение — удел слабых, — смотрела она в глаза Экене. — Будешь мне больше тыкать? Будешь меня бесить и задирать? Будешь не выполнять мои приказы? — спрашивала она Экене, не требуя ответа на вопросы. — Мне абсолютно всё равно, где ты был ночью, это твоё дело, ты посмел сбежать. Я бы вообще могла рассказать всё дяде, и тебя бы просто заклеймили.
Экене было нанесено тридцать ударов. Вся спина превратилась в кровавое месиво, он чувствовал, что сейчас он умрёт. Боль затмевала его разум, он терял сознание. По приказу Джека раб отвязал Экене и он, обессиленный, упал на землю.
— И так будет каждый раз, — спокойным голоском произнесла Анна.
Она взяла Джека за руку и, не оборачиваясь, пошла к карете — на настоящее свидание.
— Ты считать меня ничтожеством, жалким рабом, скотом, — вдруг она услышала слабый голос Экене. Он из-за всех сил пытался встать на ноги, держась за столб. — Но тогда почему ты тратить своё время на такой ничтожество как я? Зачем ты обращаешь на меня вообще внимание? Я раб, ты госпожа, тебе до меня не должно быть никакого дело. Пытаются что-то доказать только равным, только на равных люди хотят тратить время, только слова равных могут оскорбить. Это значит, что в глубине души ты считать меня не рабом, а равным или ты считать себя таким же ничтожество как и я? — задал вопрос Экене.
Анна повернулась к нему. Она покраснела, но покраснела не от злости. Она пошатнулась, закачала головой.
— Да как ты… — она не знала, что ответить рабу.
— “Я маркиза, я аристократка, все остальные чернь”, — передразнил Анну Экене, еле стоя на ногах. — Но почему ты, маркиза, встречаться с надсмотрщик?
— Я люблю его, он не нищий, Джек — образованный парень из состоятельной семьи, просто так получилось, что он стал надсмотрщиком , — залепетала Анна. Джек хотел врезать Экене, но она удержала его.
— Госпожа Аннетт, зачем вам оправдываться перед жалким рабом? — впервые назвал Экене Анну госпожой.
Анна опустила глаза. Она чувствовала не победу, а насмешку Экене над её властью. Она не находила нужных слов не только чтобы ответить Экене, но и чтобы приказать ему замолчать. Она пыталась овладеть собой, но не могла. А Экене продолжал говорить.
— Ты хочешь, чтобы я возненавидеть тебя, стать таким же несчастным как ты. Не получиться. Я никогда не опуститься до твоего уровень.
— Зачем? — еле слышно проговорила Анна.
Она поставила руки по швам, она пыталась держаться стойко, как всегда гордо и хладнокровно, но руки предательски дрожали, язык заплетался.
— Зачем тебе всё это? Почему так рьяно пытаешься “исправить” меня? — Анна говорила громче. — Почему ты хочешь помочь мне? Другому на твоём месте дела бы не было до моей семьи, его бы не волновало, что я чувствую, о чём я думаю. Почему ты так переживаешь за меня, человека, который постоянно издевается над тобой?
Экене улыбнулся. Он встал прямо и сказал:
— Кто-то должен прервать круг ненависти.
Джек больше не мог терпеть. Он подошёл к Экене и одним ударом по голове вырубил его, а затем взял Анну под руку и отправился с ней на свидание, отмечать воссоединение друг с другом.
========== Глава 26. Помощь близка ==========
Анна долго обдумывала слова Экене. Они не давали ей покоя. Ей даже стало смешно: она, маркиза де Ландро, задумалась над болтовнёй раба. Забыть обо всём, выбросить это из головы — самый простой способ. Его и выбрала Анна, чтобы мучительные и неприятные мысли не терзали её. Она продолжала жить обычной жизнью, принимала с родственниками гостей, встречалась с Джеком, вот только Экене она возненавидела с большей силой.
Больше недели Экене не мог двигаться после хозяйского “справедливого” наказания, но Анну это не волновало. Она сдержала своё слово. Она вернулась. Экене всё равно не признал своего поражения, поэтому, как только ему стало получше, Джек по просьбе Анны снова отвёл его к себе на плантацию и испорол с ещё большей жестокостью. Чуть позже Анна попросила любимого приготовить клеймо.
— Мало ему шрамов на всю жизнь, пусть тогда на лбу будет написано кто он, а кто я, — объяснила Анна.
Однако на сей раз вмешался Шон.
— Я деньги большие потратил не для того, чтобы ты его уродовала, — обругал родственницу дядя. — Ты уедешь, а мне с калекой возись?!
Да и Эмилия с дочерью не остались в стороне. Их малышка весь день не смогла прийти в себя, когда увидела изуродованную спину Экене.
— Ты очень злая! — пролепетала девочка Анне.
— Ты пока маленькая, вот и считаешь меня злой. Станет тебе пятнадцать, у тебя будут другие взгляды, такие же как у твоих мамы и папы, — сказала Анна ребёнку.
Впрочем, дочь с внучкой скоро уехали, и Эмилия забыла про Экене. Анна, лишённая возможности воздействовать силой, сменила тактику. Если раньше Экене просто сидел взаперти целыми днями, то теперь он сидел взаперти впроголодь. Если Анна брала его с собой в магазин или в гости к Джеку, то Экене должен был весь день выполнять её поручения без права присесть на минутку. А её Джек, благодаря милостивому вмешательству Джонсов, был вынужден убрать кнут подальше от раба, но никто не запрещал Джеку забыть про кулаки. Про общение с Пьером Экене пришлось забыть, изредка друзьям удавалось встретиться и переброситься пару словами.
Вопреки прогнозам Анны, Экене так и не возненавидел её и не склонился перед ней. Возненавидеть кто-то, даже своего врага для него было непосильно. Но он уже не испытывал к Анне такого глубокого сочувствия и желания помочь ей. Порой через силу Экене старался утешать Анну, когда она вновь грустила по семье или печалилась из-за того, что её опять кто-то оскорбил на улице. Подчиниться всей душой и телом Анне Экене тоже не мог. За два прошедших месяца Экене так и не назвал Анну госпожой Аннетт.
Все эти дни Анна проводила с Джеком. Она не могла дожидаться воскресенья или вечера, она навещала плантацию, где работал Джек. Поначалу Анна была неприятно удивлена, увидев, каким палачом бывает её милый и обаятельный Джек. Но Джек, заметив, что Анне тяжело смотреть на его “профессиональные умения”, решил работать при ней чуточку добрее. И она быстро закрыла на это глаза, но какой-то тяжёлый осадок ощущала теперь всегда, когда видела Джека.
Однажды на пороге дома Анна обнаружила букет цветов. Но это был не Джек, а тот таинственный поклонник с почты. С того дня каждое утро она стала находить на пороге дома либо пышный букет из роз, фиалок или тюльпанов, либо коробку вкусных конфет, либо прекраснейшие стихи, чуть ли не целые поэмы, посвящённые ей и написанные идеальным почерком на красивом и правильном французском языке.
Когда Анна, только проснувшись, видела коробку конфет или читала стихи, то она как будто поднималась на седьмое небо, оживала. Но Анна ничего не испытывала к таинственному юноше, кроме благодарности за поднятое настроение, и она не могла предать Джека. Она отдавала конфеты родственникам, а письма сжигала, но выбросить цветы, уничтожить нежные и хрупкие создания Анна не решалась и ставила их в вазу.
Экене говорил ей:
— Вот видишь, Анна, тебе нравиться, когда с тобой хорошо относиться. Так почему ты не можешь быть такой? И не заметишь, как пропадут недоброжелатели.