– Французов?
– Господи, конечно нет. Португальцев. – Хоган объяснил, что после падения Алмейды десятки солдат размещавшегося в крепости гарнизона вступили в созданный французами Португальский легион. – Похоже, они поступили так только для того, чтобы оказаться поближе к нам и дезертировать. Только сегодня вечером пришло более тридцати человек. И все говорят одно и то же: французы атакуют утром.
– Вы им верите?
– Думаю, они говорят то, что знают. Но знают ли они правду? Так или иначе, приказ был готовиться к выступлению утром. Разумеется, никто не в курсе, какое решение примет Массена завтра.
– Мсье Массена, – язвительно усмехнулся Феррейра, – слишком занят любовницей, чтобы думать о сражении.
– Любовницей? – спросил Шарп.
– Его любовнице, мадемуазель Генриетте Лебертон, всего лишь восемнадцать, – объяснил Хоган. – Самому же Массена… сколько? Пятьдесят один? Нет, пятьдесят два. Ничто не отвлекает старика лучше, чем свежая женская плоть. Так что мадемуазель Лебертон – наш ценнейший союзник. Правительству его величества следовало бы платить ей жалованье. Например, гинею за ночь, а?
После обеда Феррейра настоял на том, чтобы показать британцам тот самый алтарь с деревянными грудями, который произвел столь глубокое впечатление на Клейтона. С десяток свечей освещали странные предметы, дюжины других уже сгорели и расплылись восковыми лужами.
– Женщины приносят эти груди, чтобы исцелиться от болезней, – объяснил Феррейра. – Женских болезней. – Он зевнул, достал из кармашка жилета часы и покачал головой. – Мне пора возвращаться. Думаю, стоит лечь пораньше. Противник может атаковать на рассвете.
– Будем надеяться, – сказал Хоган.
Феррейра перекрестился, склонил голову перед алтарем и ушел. Когда звук его шагов стих в конце коридора, Шарп повернулся к майору:
– Ну и на кой черт это все понадобилось?
– Что понадобилось?
– Ужин!
– Он всего лишь демонстрировал дружелюбие. Хотел показать, что не держит зла. Что обид не осталось.
– Он также сказал, что его брат ничего не забыл.
– Не забыл, но ему дали понять, что конфликт следует считать исчерпанным. Это и вас касается.
– Не верю я им. Ни одному, ни другому, – бросил Шарп и отступил в сторону, потому что дверь распахнулась и в маленькое помещение ввалилась веселая толпа британских офицеров.
И только один был не в форме. Лорд Веллингтон скользнул взглядом по капитану, но, кажется, не узнал его и обратился к Хогану:
– Пришли помолиться, майор?
– Нет, милорд, просто показываю капитану Шарпу местные достопримечательности.
– Сомневаюсь, что мистера Шарпа заинтересуют копии, – сказал Веллингтон. – Думаю, он видел настоящих побольше каждого из нас, а? – Генерал произнес это добродушно, но чуткое ухо уловило бы насмешливую нотку. – Слышал, мистер Шарп, вы тут отличились три дня назад. Выполнили свой долг, не так ли?
Шарп растерялся, смущенный сначала внезапной переменой тона, а потом и заявлением, прозвучавшим несколько странно на фоне недавних упреков Хогана.
– Надеюсь, милорд, – осторожно ответил он.
– Нельзя оставлять французам продовольствие. – Генерал повернулся к деревянным грудям на алтаре. – И я хотел бы, чтобы все твердо себе это уяснили. – Последние слова прозвучали достаточно резко, чтобы офицеры подтянулись и посерьезнели. Но уже в следующую секунду Веллингтон улыбнулся и кивнул в сторону алтаря. – Не вполне представляю такую экспозицию в соборе Святого Павла, а вы, Хоган?
– Полагаю, милорд, они бы немного его оживили.
– И то верно. Надо будет попросить декана подумать над этим вопросом. – Он отрывисто, по-лошадиному, хохотнул и снова повернулся к Хогану. – От Транта новости есть?
– Нет, милорд.
– Будем надеяться, что это уже хорошие новости. – Генерал кивнул майору, снова проигнорировав Шарпа, и вышел из комнаты. Гости последовали за ним.
– Что еще за Трант? – спросил Шарп.
– Тут неподалеку есть объездная дорога. Мы выставили там конный часовой пост, усиленный несколькими португальцами. Старший – полковник Трант. У него строгий приказ – немедленно известить нас, если заметит неприятеля, но пока вестей нет. Может быть, Массена просто не знает об этой дороге. Если он думает, что единственная дорога на Лиссабон проходит через этот холм, то ему ничего не остается, как идти на штурм. Похоже, все указывает на то, что он атакует.
– И возможно, на рассвете, – добавил Шарп, – так что надо хоть немного поспать. – Он ухмыльнулся. – Так что, кто из нас был прав насчет Феррагуса?