Алекс закрыл голову лапами и простонал:
- Знаешь, сегодня самый худший день в моей жизни.
Марти покачал головой:
- Это твои проблемы.
Его друг с расстроенным видом взъерошил свою гриву и прикрыл глаза:
- Марти, пожалуйста, не мучай меня!
Но когда он поднял голову, то увидел, как его друг уходит.
- Марти, не делай этого! - крикнул ему вслед Алекс.
Но настоящий Марти, оказывается, продолжал стоять рядом с ним:
- Я здесь, не волнуйся. А ведь ты, приятель, не можешь точно сказать, что это я?
Он бросил полный презрения прощальный взгляд на Алекса и пошёл следом за своим двойником. Потом всё же обернулся и бросил напоследок:
- А ещё говорил: «Ты один на миллион»! Какое лицемерие!
Алексу ещё никогда не было так плохо и одиноко в жизни, как сейчас, когда его лучший друг уходил всё дальше и дальше.
Глава 7
Джулиан и Морис верхом на страусах, в сопровождении свиты, состоящей из фламинго, двигались вдоль границы священного места, где находились в своих ямах жирафы, готовившиеся к смерти.
Солнце уже начало садиться и окрасило горизонт в самые фантастические тона.
Джулиан, как заправский наездник, пришпоривал своего страуса и время от времени орал:
- Ну-ка, давай, пошевеливайся, птичка!
Морис, судя по всему, был не столь искусным наездником. Он то и дело кричал своему страусу, чтобы тот не подпрыгивал и вёл себя спокойно.
Наконец Джулиан притормозил.
- Посмотри вокруг, Морис, - восторженно произнёс он и широким жестом указал на кладбище жирафов с ямами и валявшимися вокруг них костями. - Лучшего места для моей летней резиденции и не найти! Так что распорядись, чтобы все эти дырки засыпали, а мусор вокруг них убрали.
Неожиданно он заметил Мелмана, выглядывавшего из ямы. Обитатель Нью-Йоркского зоопарка положил голову на землю и безучастно смотрел перед собой.
- Фу, какая гадость! - сказал Джулиан с отвращением. - Кто это мог оставить здесь вполне сохранившуюся голову?
- Да, ерунда какая-то, - подтвердил Морис.
Мелман поднял глаза.
- Можете не рассказывать мне об этом, - слабым и грустным голосом ответил он. - Ведь мой возраст - это время расцвета. А я вот оказался смертельно болен. И жить мне осталось от силы пару дней.
- Да это тот парень, из разбившегося самолёта! - просиял Морис.
- Какая разница! - отмахнулся его повелитель, а потом гордо крикнул, вскакивая на страуса. - Но если бы у меня оставалось всего два дня жизни, я, король Джулиан, столько бы всего понаделал, что память обо мне сохранилась бы на века!
- А что, например? - спросил Мелман.
- Ну, - ответил Джулиан, - я бы научился свистеть. У меня сейчас как будто стало получаться. Но хотелось бы ещё лучше.
Он сморщился, надулся и издал не совсем приличный звук, что, впрочем, его нимало не смутило.
- А знаешь ли ты, что бы я ещё сделал? - разошёлся он. - Я бы захватил соседнюю страну и навязал ей свою идеологию, хочет она того или нет.
Мелман согласно кивнул:
- Вам, конечно, легко так говорить, Джулиан, ведь вы - король!
- Да, я - король, - гордо согласился тот. - А ты просто мерзкая маленькая головка. Но перед тем как исчезнуть, ты обязан сделать последнюю, самую важную вещь в своей никчемной жизни.
- Ну, мне кажется, есть только одно, на что я ещё способен, - задумчиво ответил Мелман.
- И как это называется? Скажи-ка мне! - потребовал Джулиан.
Мелман тяжело вздохнул:
- У меня никогда не хватало смелости признаться Глории, как я к ней отношусь.
- Скучно и пошло, - ответил король, пришпорив своего страуса, но неожиданно повернулся к жирафу. - А что, эта Глория - дама? Ты мне не говорил об этом.
- А чего это ты так встрепенулся? - встрял в разговор Морис. - Тебе ведь недолго осталось шею вытягивать.
- Да, ты прав, - немного подумав, ответил Мелман.
- Не слушай этого придурка, - Джулиан наклонился к Мелману. - Иди, не мешкая, к ней. Посмотри ей прямо в глаза. А потом скажи, как ты её, тварь, ненавидишь!
- Наверное, это будет посильнее, чем просто сказать: «Я тебя люблю», - сказал Мелман.
Джулиан аж загоготал от удовольствия:
- Ну, ты и хитрый пацан! Мачо прям какой-то. Настоящий игрок. Ты должен немедленно вылезти из этой поганой ямы. Понял ты меня?
- Да, понял, - пробормотал Мелман.
- Что ты говоришь? Я тебя не слышу! - проорал Джулиан, после чего вместе с Морисом принялся громко распевать:
- Давай поднимайся, урод! Поднимайся!
Наконец Мелман вылез из своей погребальной ямы.
- А теперь иди и предстань перед её симпатичной мордашкой! – приказал Джулиан. - И потом скажи: «Девочка, да знаешь ли ты...»