Кошки, как и ожидалось, привели ее в восторг. К моему великому облегчению, Келтен или не обратил на них внимания, или, скорее всего, просто не до этого ему было, но ни слова о странных зверушках не сказал. Я заметил, что он вообще старается поменьше бывать дома. Для остальных же обитателей дома, кроме Халега, мой, уже испытанный на трактирных работниках, совершенно правдивый, между прочим, ответ, что мы из Сибири и это далеко на севере, прокатил легко. А Халег, видать, решил уважать мое право на сокрытие источника редких животных. Может, думал, что я бизнес на кошках собираюсь делать? Ловить и в зверинцы продавать? Во всяком случае, он тоже больше никаких вопросов не задавал.
- А как он называется? – спросила Ости, осторожно гладя вальяжно развалившегося Барсика.
- Кот, - сказал я, - котик. И у него есть имя, Барсик.
- Ко-оти, - протянула довольно девочка. – Похоже на Ости, правда? Коти Барси!
Она поглубже запустила пальцы в роскошный Барсикин воротник и восхищенно прошептала:
- Как мягонько и тепленько! А ему так не больно?
- Так не больно. Только не дергай, хорошо?
Она усердно закивала головой и, правда, никогда не причиняла кошкам боли. Даже Мася, никогда не любившая детей и вообще относившаяся к людям подозрительно, на удивление быстро подружилась с ней.
Халег оказался компанейским парнем, веселым и разговорчивым. Он окончательно подтвердил мое мнение о лояльном отношении к секс-меньшинствам в этом мире.
Как-то утром я застал его во дворе полураздетым – каждое утро он обливался холодной водой – и невольно залюбовался мощным мускулистым телом, точными, уверенными движениями зрелого сильного мужчины. Наемник поймал мой взгляд и подмигнул:
- Нравлюсь?
Я поспешно отвернулся, чувствуя, как краснею.
- Да, - сказал он самодовольно, - я всем нравлюсь. Да только я не по этой части, ты уж извини.
- Не больно-то надо было, - пробурчал я.
- У меня командир последний был по парням ходок, - продолжил он, не обращая на мои слова никакого внимания. – Вот он бы тебя прямо тут завалил, понравился бы ты ему - мелкий, но пощупать есть чего, и попка круглая, крепкая.
И неожиданно ущипнул меня за упомянутую часть тела. Я попробовал его лягнуть, да где уж там.
- Да чего ты, дурашка, - примирительно сказал он, - я ж тебе приятное говорю. Ты, и правда, справный парень, что ж не нашел еще себе никого?
Я молча пожал плечами.
- Давай сходим в какое-нибудь место повеселее? – вдруг серьезно предложил он. – Посидим, выпьем, ты, может, мужика подцепишь, я бабу. А то скиснуть тут можно, все сидят по углам и тоскуют. Жаль девчонку, да ведь жить-то надо.
Обстановка в доме, и правда, была грустная. О родителях я вообще молчу, но искренне горевали и слуги. Девочку все любили и хозяев очень уважали и жалели. Точный диагноз Ости поставили совсем недавно, и потому шок у народа еще не прошел. Две нанятые уже здесь горничные быстро прониклись общим настроением, поэтому, когда Ости в поле зрения не было, везде царило унылое молчание.
Только сама девочка вносила оживление в это похоронную атмосферу. Когда ее не водили по храмам и лекарям, она неустанно носилась по всему дому, с детской непосредственностью влезая во все дела. С Барсиком они стали закадычными друзьями, а к Маське она прониклась материнской нежностью, при любой возможности таская ее на руках. И от мысли, что этот бойкий жизнерадостный ребенок скоро не сможет поднять не только трехкилограммовую кошку, но даже стакан воды, а со временем вполне может умереть мучительной медленной смертью, становилось очень тяжело на душе.
И потому на предложение Халега я с радостью согласился. Хоть на один вечер забыть о плохом. И чем черт не шутит, вдруг и впрямь кого подцеплю? Вон даже Халег сказал, что я «справный». Надо просто перестать прятать свой интерес к мужчинам. От вбитой в подкорку привычки трудно будет избавиться, но результат того стоит. Научился же я непринужденно с людьми сходиться, разговор заводить и поддерживать? Может, и романы крутить научусь…
Отправились мы в «веселое место» тем же вечером. Перед этим Халег жестоко раскритиковал меня за скудный гардероб. Ну не было у меня ничего нарядного, так что я надел просто все самое новое и тщательно причесал изрядно отросшие здесь волосы. Халег закончил разбор моего внешнего вида обидной фразой: «Так и просидишь в девках, если одеваться не научишься» и все-таки разрешил мне идти так. Сам он расфуфырился в пух и прах, нацепил перстни на пальцы и даже надушился. Когда я робко похвалил его наряд, он подобрел и даже обещал помочь подобрать мне обновки.