Я зауважал Келтена еще больше. Сразу видно, что деловой человек, вот как сразу все продумал и организовал.
Лучис устроил мне еще более придирчивый допрос, чем Тирина. Особенно его заинтересовало мое упоминание о применении их в нетрадиционной медицине. Я прямо вспотел от усердия, пытаясь вспомнить подробности когда-то давно мельком прочитанного.
- Значит, какой-то прецедент все же есть, - удовлетворенно заключил он. - Известно, что все живые существа излучают энергетические токи, и у коти они вполне могут быть особенными. Они и сами особенные, никогда таких зверушек не видел. С виду такие славные, как игрушечные, а смотри-ка ты, хищники самые настоящие.
Он покосился на вполне освоившегося уже Барсика, который в этот момент душераздирающе зевал, демонстрируя острые клыки.
- В моем мире их много, самых разных, - пожал я плечами. – И таких мелких не только домашние есть, но и дикие виды. И крупных диких кошек много разных видов. Вот это страшные хищники. Представь себе Барсика с меня в длину, есть и такие, только у них шерсть гладкая.
Лучис поежился:
- Да, уж такой игрушкой не покажется. Хотя, наверно, очень красивый зверь.
Я вспомнил о тиграх и львах, вздохнул непроизвольно – никогда ведь теперь вживую не увижу, а так хотелось:
- Да, это очень красивые звери. Самые, на мой взгляд, красивые.
Потом Лучис прочитал мне целую лекцию о кармохе. Ничего принципиально нового я не узнал, но в своих выводах стал увереннее. Кармох действительно, за всю трехвековую историю письменных наблюдений, ни разу не дал ремиссии. Только постепенное ухудшение состояния больного. Причины заболевания до сих пор даже смутно определены не были, было только ясно, что она не заразна.
Так что за новые обязанности я взялся с энтузиазмом. Мне было велено для начала как можно больше времени проводить с Ости и кошками и фиксировать все, что между ними происходит, с точностью до минуты. Для этого мне выдали письменные принадлежности и вполне земного вида механические часы. Я предупредил, что буду писать по-русски, а потом уже переводить на досуге. Лучис только рукой махнул:
- Как хочешь. Если мы ошибаемся, эти записи все равно не понадобятся. А если не ошибаемся, - он мечтательно улыбнулся, - то перевод будет твоим вкладом в совместный научный труд. А то, что они будут на твоем языке, это даже лучше – дополнительная страховка от чужих глаз.
Похоже, Келтен и работников подбирал себе под стать. Я аж загордился – я ведь тоже его работник!
Новые обязанности только на первый взгляд казались легкими. Маська все еще дичилась и из комнаты не вылезала, так что с ней было легко, а вот за «подлюгой» Барсиком таскаться я замаялся на второй же день. А Лучис мне строго наказал какое-то время тщательно понаблюдать за кошками, проявив истинно научный подход. Я должен был узнать, едят ли они еще что-то, кроме того, что им дают дома, какие растения их привлекают, контактируют ли они добровольно с другими людьми и животными, и как и с кем именно… Узнать все это, не следуя хвостом за ними хотя бы пару недель, было невозможно. А Барсику это еще и не нравилось, и приходилось как-то прятать свой интерес, чтобы он вел себя естественно. Я проникся еще большим уважением к зоологам, изучающим диких животных в природе. Это же сколько надо терпения иметь!
Пикантности ситуации добавляло и то, что работающие в поместье люди не подозревали о моих обязанностях, и я чувствовал себя дураком и бездельником, подолгу торча на одном месте, пока хвостатая сволочь соизволит двинуться дальше. А он иногда и вздремнуть заваливался на часок-другой…
Зато я за несколько дней успел перезнакомиться почти со всеми обитателями поместья. Не торчать же столбом на виду у людей, поневоле приходилось заводить разговор, изображая не в меру любопытного гостя - иностранца. А их, обитателей, было много.
Кроме хозяйского дома, был еще и дом-общежитие для холостых и бездомных работников крупного скотоводческого хозяйства, являвшегося основным источником дохода Келтена, разного рода многочисленные хозяйственные постройки, большой сад… Барсику все это было надо исследовать, облазить, обнюхать, пометить… Он делал это медленно, но неуклонно, с каждым днем расширяя освоенную территорию. Я узнал, что мышей местных он исправно жрет, если не поленится поймать, за людьми предпочитает наблюдать, не подходя близко, лошадей боится, собак презирает. Собрал, хоть это и было морально тяжело, и я этим деянием искренне горжусь, все клочки сена и прочую гадость вроде щепок и тряпочек, которые он полизал или пожевал. Собаки, между прочим, кота опасались, хотя он ни одну из них не трогал. Видимо, добычу они в нем не видели, и вообще, считали слишком чужим, что ли. По крайней мере, они к нему не приближались: крупные просто игнорировали, а мелкие откровенно убегали. Дней через десять, узнав, все, что на данный момент требовалось, я с облегчением прекратил изображать дополнительный Барсикин хвост и сосредоточился на общении кошек с Ости.