бротным - сколько бы я ни налегала на рукоять, он никак не желал поддаваться. Тем временем персонаж, которого я в данный момент наглейшим образом грабила, заворочался. Ну уж нет, я заберу себе эту блестяшку или я не Мерфи Сорока! Тут уже дело в профессиональной гордости, знаете ли. Наконец, шнур бодро щёлкнул и лопнул. Ловким движением пальцев я сняла драгоценность и сунула себе в карман. В приподнятом настроении я заторопилась прочь. Сегодня определённо мой день! Тем временем город начал просыпаться после очередной ночи. Лениво, будто нехотя, по улицам ездили паровые трамваи, стуча железными колёсами. Свежий ветерок колыхал листву редких деревьев. Джентльмены в модных костюмах с чемоданчиками наперевес спешили занять своё место за конторками в многочисленных офисах. Чопорные экономки в глухих платьях, вооружённые плетёными корзинками, неторопливо прогуливались на рынок. То и дело на пути попадались дети в школьной форме. Люблю Эстенд - в этом районе жизнь кажется идиллически спокойной и размеренной, хотя даже здесь я ловила на себе косые неодобрительные взгляды. Здесь я - лишняя. Толкнув ажурную дверь одной из многочисленных лавок, я вошла в пекарню. Высоко и чисто тренькнул колокольчик, оповещая персонал о моём прибытии. Заведение наполнял восхитительный аромат свежей выпечки. Молоденькая девушка с пышной гривой медно-каштановых волос стояла за прилавком, вытянувшись в струнку и растянув губы в дежурной улыбке. Правда, стоило ей увидеть меня, доброжелательное выражение медленно сползло с лица продавщицы. А уж когда я положила на тарелочку для наличных смятый и грязный лирт, она брезгливо скривилась. Нет, ничего не сможет сегодня испортить мне настроение. Ведь я, чёрт возьми, богата! Я смогу купить себе свою собственную одежду, снять комнату и помыться под настоящим душем. А потом, может быть, даже устроюсь на приличную работу. Эх, мечты! Почему-то всё это казалось мне таким же далеким, как и таинственный мир моего сна. - Два круассана, пожалуйста, - попросила я, мило хлопнув глазками. И чего эта продавщица такая вредная? Мы же вроде землячки, если судить по акценту. Быстро положив выпечку в бумажный пакет, девушка буквально сунула его мне в руки. Обалдеть. Сервис прямо-таки пятизвездочный. - Вот твои круассаны, а теперь убирайся! - прошипела она. - Не хватало ещё, чтобы тебя тут увидели. Из-за таких, как ты, наш народ и презирают. Я еле удержалась от того, чтобы присвистнуть - примета плохая. Вот это заявление! Честно сказать, меня всегда веселили подобные агрессивные дамочки. Впрочем, сегодня у меня слишком хорошее настроение, чтобы обращать на неё внимание. Тем более, что, если уж говорить по чесноку, я действительно выгляжу как оборванка - маленькая, тощая, грязная, с копной огненно-рыжих спутанных волос. Благо, последний раз я мылась в доме старого пастора Патрика где-то с неделю назад. Он, как и я, альберранец, а потому мне удалось его уломать пускать к себе в ванну по субботам. Вот только патриотизм, похоже, единственное положительное качество пастора. В остальном он - обычный сварливый старикашка. Засунув пакет подмышку, я гордо продефилировала прочь из пекарни. Надо бы заскочить в приход, нарыть себе ещё одежды. А то идти в таком виде в ломбард - себя не уважать. И объясняй потом всем подряд, откуда у тебя такое дорогое украшение. Церковь святой Августины находилась на самой окраине Эстенда, как раз недалеко от того места, где начинался Харлис - район мелатов и альберранцев, а также пристанище беспредельщиков и уголовников. Почему так получилось? Ну, наверное, потому что это самый бедный район во всем Новом Эдеме. Жуя на ходу воздушную выпечку, я старалась не встречаться ни с кем глазами, ведь чем ближе я подходила к границе Харлиса, тем больше вокруг становилось развязных дезертиров, угрюмых темнокожих мелатов и напускно весёлых и приветливых земляков, предлагающих попробовать волшебную траву с Острова Туманов. В принципе, они тоже старались обходить меня стороной - здесь все знали, что у Мерфи Сороки ручки быстрые и ловкие. Здесь всё будто было пропитано негативной энергией. Местная церковь больше походила на частный дом, нежели на религиозное сооружение. Постучавшись в тяжёлую дубовую дверь, я отряхнула засаленную рубашку от крошек. Послышались шаги. Мне открыла пожилая мелатка-аббатиса по прозвищу Ма. Её маленькое, похожее на сморщенный фрукт лицо озарила доброжелательная беззубая улыбка. - Мерфи, детка, - прошамкала она, семеня вглубь прихода. - Как ты? - Спасибо, Ма, - улыбнулась я, следуя за ней. Эта одинокая старушка - одна из немногих моих знакомых, которая прилично ко мне относится. Разбогатею - обеспечу ей достойную старость с маленьким домиком и садом. Хотя, конечно, вряд ли она согласится и отдаст всё бедным сиротам. Чудесная Ма женщина. - Нам мало что приносили за последнее время, - сообщила аббатиса, заворачивая за угол. - Люди из Эстенда опасаются нынче сюда захаживать. И правильно. Эти трусливые хамы совсем совесть потеряли. Представляешь, вчера ко мне девочку привели, кроху совсем, с огромным синячищем на пол-лица... Пока Ма громко сетовала на беспорядки, я принялась рыться в куче одежды. Мне трудно было найти что-то по размеру, а потому я искала вещи хотя бы на один размер больше. Я отбрасывала их в сторону, зарываясь всё глубже. Внезапно рука нащупала что-то холодное. Да ну! Нет, товарищи, так не фартит. Или всё же да? Я принялась активно разгребать тряпки. В самом низу кучи лежало шикарное ожерелье с аметистами. По стилю оно сильно напоминало тот кулон, который я подрезала сегодня утром. Мне стало не по себе. Каким-то шестым чувством я ощущала, что сильно вляпалась. Тем не менее, я сунула ювелирку в карман. Продать их поскорее, и дело с концом. Взяв просторную рубаху и старые потёртые холщовые штаны, я уже хотела переодеться, как вдруг аббатиса спросила: - Не хочешь принять душ? Ко мне тут крестник приезжал, наладил водоснабжение. Меня не пришлось долго уговаривать. Да, я говорила, что мылась всего несколько дней назад, но мне казалось, что с тех пор прошла вечность. Вода в церковном душе была чуть тёплая и ржавая, но мне она казалась самой чистой и приятной на свете. Как следует отдраив кожу жёсткой мочалкой и сполоснув волосы с вонючим хозяйственным мылом, я с наслаждением стояла под прохладными жёлто-коричневыми струями. Вот такие у меня интересы. Поесть досыта. Одеться в чистую одежду. Помыться. Выспаться. Как-то приземленно и низко. Хотелось бы мне мечтать о чём-то великом. Но не здесь. Для меня это - непозволительная роскошь. Для таких, как я, в Новом Эдеме единственная возможная мечта - проснуться в мягкой постели. Я уже забыла, когда спала на матрасе в последний раз. Этот изумрудный мир снов будто дразнил меня, ведь там я казалась самой себе сильной. Свободной от всего. Так, пора заканчивать лирические отступления. Натянув свежую одежду и причесавшись пятерней, я было хотела двинуть в ломбард, но вдруг меня окликнула Ма: - Тебя там спрашивает... Мужчина. Говорит, у тебя какой-то важный для него предмет, - внутри у меня всё похолодело. Вот гадство! Утренний куль меня всё-таки видел. А уж слава о рыжей воровке поёт по всему Харлису, и, если захотеть, найти меня не составит труда. Чёрт, черт, чёрт! Нужно бежать. Только куда? Все окна в церкви расположены практически под потолком, а с моим ростом до них не добраться. Да и богохульство это. Я принялась лихорадочно соображать, что делать. Может, прикинуться невиновной? Или сказать, что он обознался? А это вариант! Нужно заболтать ему зубы, а потом потихоньку смыться. Стараясь не обращать внимание на неприятное давящее ощущение опасности, я нацепила самую обворожительную из своих улыбок. Расправив плечи, я зашагала за Ма, которая проворно засеменила куда-то вглубь здания. Дезертир сидел на скамье в главном зале и напряжённо рассматривал алтарь, в нетерпении постукивая пальцами по коленке. С самообладанием у этого перца явно проблемы. Стараясь сбросить с себя склизкое чувство страха, я преувеличенно громко окликнула мужчину, стремясь скрыть лёгкую дрожь в голосе: - Я - Мерфи О'Лири. У вас ко мне какое-то дело? Тот обернулся на звук, и я еле удержалась от того, чтобы громко и нервно сглотнуть. Сердце колотилось как сумасшедшее, разгоняя в крови жгучий адреналин. Неужели всё? Конец моей блестящей карьере невинной карманницы? Ещё ни разу никто не смог меня поймать за руку, хотя все знали, кто я и что я. "Что ж, всё бывает впервые," - с горечью пронеслось у меня в голове. Теперь я смогла получше рассмотреть мужчину. Он был высок, широкоплеч, статен, и производил весьма внушительное впечатление. Его глаза были очень странного цвета: тёмно-карие ближе к зрачку, с оранжево-красной каймой по краям. Лицо дезертира как будто состояло из одних углов - сколько бы я ни вглядывалась, не могла рассмотреть ни единой мягкой черты. Тяжёлые густые брови были нахмурены, и мужчина сурово взирал на меня. Мне вдруг показалось, что меня пригвоздили к полу. В самом прямом смысле. - Они у вас? - требовательно и беспардонно спросил он. Его голос не был слишком низким, но пробирал до костей. Хотя, наверное, это я слишком нервничаю. Стойте. Секундочку. - Они? - мой голос сквозил искренним удивлением. Но я же вроде только кулон подрезала. Хотя я не первая, не я последняя, это не глушь, а Новый Эдем. Тут всё своё носи с собой. - Можете