– Можно мне к вам в гости сегодня зайти? – Ольга подружилась со старшей дочерью Ждана. Та была на два года моложе и смотрела Ольге в рот. Ждан был категорически против их дружбы, теперь, даже дома с женой не посоветуешься.
– Мы будем рады тебя видеть, – привычно улыбнулся советник.
– Я хочу сопровождать Ярослава в походе.
– Он против?
– Да. Но, надеюсь, и дядя Макар, и дядя Ждан помогут мне уговорить Ярослава.
Советник долго ждал продолжения, Ольга его ответа. Толстая, сытая, ручная парковая белка спрыгнула с ветки на плечо Ждану. Тот, от неожиданности, вскрикнул. Ольга засмеялась звонким колокольчиком. Глядя на неё, никто не смог бы разглядеть в милой девочке, доверчивой и непосредственной, жестокую и расчетливую взрослую женщину. Пробегавший мимо Ярослав остановился.
– Я немного задумался, – извинился он перед Ольгой.
Даже так? Ярослав извиняется? Ждан решил поговорить с Макаром об Ольге. Не все походы безопасны для женщин.
Ольга, единственная дочь честолюбивого удельного князя, всю жизнь воспитывалась в атмосфере интриг. Её отец пытался всеми путями занять «достойное» место, но век рюриковичей катился к закату. Участие отца в Северном бунте, два года назад, поставило семью в разряд изгоев и нищих. Отец, как и все нерядовые участники бунта, был казнен. Мать умерла от тоски через год. Участие датчан и шведов в бунте, придало ему статус войны, а его участников приравняло к предателям. Смелый шаг Святослава Ольговича, выкупившего своих родственников, позволил Ольге жить в качестве приживалки у одного осторожного родственника матери в Муроме. Тот служил обычным сотником, но в столице герцогства квартировало всего две сотни. В очередной «охоте» на несчастных лосей, устроенной для короля, приняла участие «племянница» сотника. Ярослав бросил заинтересованный взгляд на Ольгу, и машина завертелась. Герцог посватался к Ольге, а ту пришлось уговаривать. Молодые купцы вились вокруг племянницы сотника, только сватов засылать их расчетливые родители не спешили. Главным доводом в защиту сватовства герцога послужил закон для знати. Глупые русские давали знатным женщинам равные имущественные права с мужчинами. Брачные договоры уже вошли в моду, и Ольга показала, что умеет торговаться не хуже герцога, потомственного купца. Эта черта характера невесты только обрадовала будущего мужа.
Макар не согласился с заклятым другом Жданом.
– Я уговаривать Ярослава не стану. Ольга, явно лучше последних двух фавориток. Никаких близких родственников, только двоюродный дядя в Муроме. И Ольгу, и герцога интересуют только деньги, а для казны безразлично, кто получит прибыль на поставках. Никаких должностей для недалеких карьеристов. Забыл уже, как я ездил в Киев, двух новых полковников пробивал, – насупился Макар.
– Помню-помню. Они полгода не получали жалования, сплошные штрафы. На последней аттестации были понижены на два звания, и отправлены воевать с датскими дикарями, за море, – Ждан рассмеялся.
– Радуешься, а сколько мы сил потратили, блокируя в думе новую должность для одного из этих «полковников» в налоговом ведомстве? Забыл. Ольга требует только деньги. В поход её брать не надо. Ярослав обойдется услугами служанки, та сохнет по нему, любит полгода спустя.
– Да и Ярослав не отсылает её прочь. Ты слышал новость, Валентин Владимирович решил посетить нас, – Ждан поскучнел.
– Настроение у него после визита в северные княжества будет испорчено надолго. И он начнет портить настроение нам. Ярослав – малосмышка, а мы двое за всё в ответе, – Макар грязно выругался. В армии считалось хорошим тоном умение виртуозно ругаться. Счастливчик научился этому у Олега и Никиты, дальше искусство грязной брани расползлось по командному составу. Некоторые коллекционировали иноземные ругательства и обороты. На попойках часто устраивали соревнования.
– Эти два года неурожая и наплевательское отношение к голоду среди ремесленников в городах вынудят Никиту ввести прямое императорское правление на севере.
– Ты, как будто императорский указ читаешь, – засмеялся Макар.
– Почти. Пришла почта из Владимира. Валентин Владимирович собирал думу вместе с чиновниками, и пугал их карами Никиты-Добрынича.
Валентин приехал через неделю. Болгарское посольство, каким-то образом узнав о его визите, осталось. Посол желал решить вопросы поставок киевских товаров. Но первые три дня Валентин провел со сводным братом.
Братья не виделись целый год. Ярослав летом подрос на целую голову, вытянулся, стал худым и неуклюжим. Высокому Валентину он был по плечо.
– Совсем взрослый стал. Ждана уже перерос, Макара догоняешь, – одобрительно похлопал по спине брата Валентин, обнимая его. И пошутил, – эдак на следующий год советники уже не потребуются!
– Да я их хоть сегодня выгнать готов. Не дают развернуться добру молодцу, – поддержал шутку Ярослав. Макар нахмурился, а Ждан рассмеялся.
– Меня уже сегодня можно в отставку, – Ждан немного пригнулся и стал заметно ниже Ярослава.
– И то хорошо, что есть у доброго молодца желание развернуться, и то, что опытные советники останавливают. А в Смоленске, Пскове, Новгороде, Владимире нет таких советников, – Валентин нахмурился. Лицо стало старым и страшным, уродливым.
– И всему у них есть объяснения. Один мудрее другого. Шесть лет назад была смута. На следующий год – голод. Потом Северный бунт. Сейчас опять два голодных года. И Киев с Черниговым виноваты: изготавливают много дешевых и хороших товаров – всю торговлю захватили. Туров тоже виноват, тем, что вышел к морю. Вся торговля с Германией и Англией через него пошла. А подсолнечное масло, ваше, новгородские купцы в Швецию продали, как льняное. Хлеба закупать не стали, серебро положили в сундуки, – Валентин разозлился не на шутку.
– А ко мне послы болгарские приехали, – попытался сменить тему Ярослав.
– Во Владимир привезли тело, замученного Авраамия, родом из приволжских болгар. За исповедание им христианства его сограждане, магометане, подвергли Авраамия страшным пыткам. В родном городе – Великие Болгары они отрубили ему голову. Русские купцы привезли его нетленные мощи во Владимир, в Княгинин Успенский женский монастырь. Так что они хотят, эти разбойники-болгары? – настроение у Валентина оставалось отвратительным.
– Болгары два года продают нам много зерна. В моем королевстве неурожай, но в Смоленске совсем есть нечего. Цены болгары не задирают, я в Смоленск продаю по божеским ценам. Если бы не болгарское зерно, то весь север вымер бы, – укоризненно проговорил Ярослав.
– Ты не прав. В Псков и Новгород много хлеба поставили немцы. В Смоленск из Киева и Чернигова было отправлено три каравана судов с зерном. Если бы всё делилось честно, то голода не было. А то некоторые своих лошадей жалели, кормили зерном, а про людей не думали. В Смоленске было землетрясение. Потом началась моровая язва. Жители выкопали четыре скудельницы. В двух положили шестнадцать тысяч умерших, в третьей семь тысяч, в четвертой шесть тысяч. Я ввел карантин на дорогах, но, сам знаешь, переносчики заразы грызуны, мало помогает, – Валентин чуть не плакал.
– Пророчество сбывается. Ничто не в силах его отменить. Великий Олег-Муромец видел будущее. Разве мы вправе противиться богам? – Ждан отнесся к ужасным новостям философски. Собственно, в Рязани знали об эпидемии в Смоленске и голоде на северо-западе страны.
– Еще четыре голодных года. Смоленский край превратится в пустыню. Один Киев и Чернигов не в силах помочь. Рязань практически не пострадала от неурожая, – Валентин ждал помощи.
– В казне денег нет, – быстро ответил Ждан, опережая Ярослава.