Он повернулся задом к Уоррику, не думая в тот момент ни о чем, кроме Ровены.
Она вцепилась в него изо всех сил и так дрожала, что не отпустила его даже, когда он вытащил ее из дыры и поставил на ноги.
Уоррик, забытый на время, напомнил о себе.
— Отойди от нее прочь, д'Эмбрей.
Угроза, прозвучавшая в его словах, так же как и острие меча, упершееся Гилберту в грудь, вынудили его подчиниться. Но Гилберт не выпустил при этом ее руки, и Ровена, знавшая его слишком хорошо, поняла, что он задумал.
— Он не поверит, что ты угрожаешь моей жизни после того, как ты только что спас меня, — предупредила она.
Выражение, появившееся на лице Уоррика после ее слов, было до смешного расстроенным.
Ровена повернулась и успела его увидеть и верно прочитать. Он действительно не хотел дать Гилберту ускользнуть от него, когда тот попал к нему в руки, но убить его сейчас не соответствовало рыцарскому кодексу чести. Но, правда, эту жизнь Ровена находила недостойной прощения. А Уоррик теперь, похоже, стал прощающим — не ко времени. Прощающим? Уоррик? Неужели все же северный дракон действительно так сильно изменился?
Да, он изменился, но нельзя сказать, что чувствовал себя счастливым в связи с этим сейчас. Его никак нельзя было назвать любезным, когда он пробурчал:
— Дарю тебе жизнь и чтоб ты больше не попадался мне.
Гилберт никогда не упускал своего, если подворачивался случай.
— Отдай мне, по крайней мере, Эмбрей.
Ровена открыла рот от изумления.
— Нет, Уоррик, нет, не надо. Он не заслуживает…
— Я решаю, что заслуживает твоя спасенная жизнь… — отрезал Уоррик. — Так уж вышло, что замок, — да нет, сто замков — не могут сравниться с тем, что ты для меня значишь.
Не очень романтическое сравнение, но смысл, скрывавшейся за этими словами, лишил ее на время дара речи, и этого времени хватило Уоррику, чтобы сказать Гилберту:
— Ты должен присягнуть мне в верности.
Гилберт развлекался про себя иронии судьбы, которая вынуждает теперь Уоррика защищать его.
— Сделано. И Ровена…
Уоррик поднял меч, и выражение его лица стало угрожающим.
— Ровена будет моей женой, если согласится. В любом случае, она никогда не окажется вновь под твоей опекой. Не испытывай моего терпения, д'Эмбрей. Бери то, что я предлагаю, и считай, что тебе повезло.
Гилберт отпустил Ровену, и она немедленно оказалась в объятиях Уоррика. Столь резкий контраст привел к тому, что на нее опять нахлынула боль и напомнила ей, что теперь уже пришло время заканчивать с их спорами.
— Если вы оба закончили, то моя дочь собирается сейчас родиться, Уоррик, и не здесь, на крыше.
Оба они посмотрели на нее в смущении, поэтому она сочла нужным добавить с большим нажимом:
— Сейчас, Уоррик!
Паника, естественно. Действительно, мужчины иногда так беспомощны…
48
— И зачем так кричать, когда все уже позади? — пожелала узнать Милдред, передавая ребенка в руки Ровены. — Ты молодец, моя милая. Он просто ангел, самый…
— Он? Должна быть, она, — воскликнула Ровена, но не смогла сдержать улыбку, узрев свое златовласое дитя.
Милдред довольно рассмеялась:
— Ты больше не можешь отказывать ему. Посмотри, сколько месяцев ты заставляешь мужчину страдать. Мне его жалко.
— И ты тоже, — вздохнула Ровена. — Ты была единственной, кто не надоедал мне уговорами на эту тему.
— Только потому, что я знала, ты заупрямишься еще больше. А у тебя нет никаких причин для упрямства. Ты уже должна понять, что он любит тебя. Но ты заставила его ждать до последней минуты, чтобы жениться на тебе!
— Ждать? — изумилась Ровена. — Он привел мне повивальную бабку, он привел мне священника! И они не отступили, пока я не сказала «да». Это был шантаж. Это было…
— Простое упрямство с твоей стороны. Ты знала, что выйдешь за него. Просто хотела заставить страдать его до конца.
Ровена уговорила себя промолчать. Спорить с Милдред на эту тему бессмысленно.
Конечно, она была упряма. Этот человек хотел умереть ради нее. Никакое ее недовольство не могло поспорить с таким фактом.
— Где мой муж?
— Ждет снаружи. Он еще не видел сына. Я покажу ему, можно, Ровена?
Не дожидаясь ответа, Милдред направилась к дверям пригласить Уоррика.
И вот он уже здесь и смотрит сверху на нее с такой теплотой и гордостью, что остатки ее враждебности испарились. В конце концов она любит его. Это было настолько ясно еще до того, как она его покинула, что бесполезно отрицать далее.
Она широко улыбнулась ему:
— Как он тебе нравится?
Уоррик еще даже не взглянул на ребенка. Он сделал это сейчас, но его взгляд немедленно переместился обратно на Ровену. И в нем плясали смешинки.
— Я надеюсь, со временем он будет выглядеть лучше?
Она встревоженно обернулась посмотреть на сына, но потом улыбнулась.
— С ним все в порядке. Все новорожденные и должны быть красными и сморщенными.
— А где дочь, которую ты хотела мне подарить?
Она вспыхнула, потом усмехнулась.
— Я думаю, в конце концов, мне повезло, милорд — правда, не в этом.
Он присел на край кровати и одарил ее неожиданным поцелуем.
— Спасибо.
— Это было не так уж тяжело — ну ладно, может быть, немного.
— Нет, я благодарю тебя, что ты согласилась выйти за меня замуж.
— О! — сказала она, чувствуя, как тепло и радость заполняют ее. — Это было в действительности… мое удовольствие.
Потом последовал еще один поцелуй, он был более горячим, чем нежным.
— Ты уже не сердишься на меня?
— Нет, но если ты когда-нибудь еще посадишь меня в свою темницу…
— У меня больше нет темницы. Я велел ее засыпать, как только ты уехала в Турес.
— Почему? — удивленно спросила она.
— Это — невыносимое напоминание о том, что я наделал.
— Но у тебя были причины, Уоррик. Даже я могу…
— Не оправдывай меня — или ты уже забыла, что сказала мне на прощание?
Он был серьезен.
— Ну ладно, пострадай еще, если считаешь нужным. Но что касается меня, там было довольно хорошо, в этой темнице.
— Возможно, я несколько поспешил. Ну, я всегда могу приказать откопать ее, если будет нужно.
— Лучше уж не надо, милорд, — предостерегающе сказала она.
— Ну, тогда, если мне опять потребуется запереть тебя в моих покоях, — сначала удостоверюсь, что я тоже там заперт вместе с тобой.
— О, против этого я не возражаю.
— Значит, ты все же бесстыдная девица?
— Ты, мне кажется, не возражаешь против такого бесстыдства?
— Нет, я не возражаю.
— И ты любишь меня?
— Правда, я люблю тебя.
— Не говори это так, как будто делаешь мне одолжение. Ты любишь меня, Уоррик. Как ты можешь не любить, когда я…
— Я люблю тебя.
Это звучало уже лучше, настолько лучше, что она притянула его вниз еще для одного поцелуя, а потом нежно прошептала:
— Я счастлива, что это был ты, Уоррик. Так счастлива.
Он припомнил эти слова, сказанные так давно, и признался, наконец:
— Так же как и я, миледи.
КОНЕЦ
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.