Можно ли усвоять такое же преобразующее действие помазанию священным миром, освященным архиереем и затем рассылаемым по всем приходам, где сразу же вслед за крещением и детей, и взрослых, нередко в шуме и гаме, священник помазует им новокрещеных с произнесением слов «печать Духа Святого, аминь». Следует заметить, что совершение таинства крещения, особенно в выходные дни, когда больше всего приходит родителей, желающих крестить детей, на наших приходах превратилось в неблагодарную «черную работу», от которой настоятели храмов, где по 3—4 священника, вообще устраняются, предоставив это дело своим коллегам.
Конечно, мы все равно верим, что это таинство действенно благодаря вере восприемников (если таковые имеются), священника и, наконец, всей Церкви. Но ведь действенность таинств бывает разной: невозможно, например, сравнить действие нашего миропомазания с действием Святого Духа в первой Церкви или с переживанием пребывания в Духе Святом по молитве Серафима Саровского, описанным" в известных воспоминаниях Мотовилова[4].
Конечно, «Дух дышит, где хочет». Однако «по вере вашей да будет вам». Похоже, что большинство наших верующих из–за своей неподготовленности не переживают и десятой доли тех Даров Святого Духа, которые Бог хочет нам дать.
Что же следовало бы здесь изменить? Две вещи в этом отношении представляются взаимосвязанными: собственно таинство крещения и молитва.
Сначала о молитве. Заметим, что на просьбу учеников: «Научи нас молиться!», — Иисус дал единственную молитву, «Отче наш», в которой сосредоточено то самое главное, что может сказать человек Богу. Иисус ничего не говорил ни об утренних и вечерних правилах, ни о всенощных бдениях, ни о тонкостях соединения различных служб. Речь идет не о том, что это все лишнее, а о том, что все это Он предоставил нашему человеческому творчеству.
О молитве написано очень много. Есть также много уже напитанных новых молитв. Но есть вид молитвы, у нас, православных, почти отсутствующий, который является, пожалуй, самым простым и в то же время самым действенным в смысле вхождения в подлинный диалог с Богом. Это так называемая «свободная» молитва, то есть импровизированная молитва своими словами. Для многих наших верующих это представляется чем–то совершенно неожиданным, так, как даже в голову не приходит, что можно говорить что–то Богу, кроме уже готовых текстов, освященных, так сказать, церковным употреблением. Между тем самые прекрасные молитвы могут не соответствовать нашему состоянию, нашей нужде, и мы будем произносить их устами, а сердце наше останется безучастным. Это будет разговор с Богом «по бумажке». Представьте себе, какие бы у нас были отношения с близкими людьми, если бы мы ограничивались «готовыми текстами» вместо живого слова, живого общения. Но, как это ни странно, форма общения, которая создавала бы лишь отчуждение в отношениях между людьми, молчаливо признается единственно возможной по отношению к Богу. Сколь многого мы лишаем себя, поступая таким образом!
Слов нет — когда сердце наше окаменено, то из него не могут родиться слова молитвы. Когда вечером мы еще не отошли от суеты и забот дня, «готовые» молитвы могут помочь нам начать разговор, общение с Богом. И многие из молитв, имеющихся в наших молитвословах и служебниках, совершенно замечательны и могут служить прекрасными образцами для наших собственных молитв. Однако я лично глубоко убежден, что если бы священники, хотя бы при исполнении треб, прилагали к уставным молитвам свои собственные свободные молитвы, это было бы большой духовной радостью и для верующих, и для них самих.
Я знаю одну старую женщину, которая всегда плачет, когда вспоминает, как священник, освящавший ее квартиру, после молебна добавил еще несколько слов, призывая Господа благословить не только ее жилище, но и всех живущих в этом новом стоквартирном доме. Такое это произвело на нее впечатление.
Епископ Феофан (Говоров) рекомендовал своим пасомым: «Особенно по окончании молитв подольше сами помолитесь… Самые великие молитвенники имели правило молитвенное и держали его. Всякий раз они начинали молитву с установленных молитв и потом уже, если в продолжение их находила молитва самодвижная, оставляли их и молились сею молитвою» (Еп. Феофан. Что есть духовная жизнь? 1914 г., с. 170—172).
Наконец, для обоснования «допустимости» свободной молитвы в Православии можно сослаться на столь безусловный в Православии авторитет, которым является отец Иоанн Сергиев (Кронштадтский). Его знаменитые исцеления, его молитвы о каждой нужде человеческой были именно свободными молитвами. Вот воспоминание о нем Н. И. Астрова (из книги Н. Зернова «Русское религиозное возрождение XX века»):
«Начался краткий молебен. Он (отец Иоанн. — А. Б.) служил скороговоркой. Но вот он опускается на колени и начинает громко молиться.
Что это была за молитва! Что произошло с о. Иоанном и со всеми нами, сказать я не сумею и сейчас, когда с того времени прошло более 35 лет, а я помню, как будто это было вчера. Молитва его была воистину вдохновенна. Это был призыв к Богу, слияние с Ним, просьба о милосердии, помощи и пламенная вера в то, что душе, готовящейся и уже идущей, там уготовано место упокоения, там, куда стремятся все души, совершившие свой жизненный путь.
Я взглянул на отца. Он был весь просветлен, он как–то выпрямился весь. Глаза его широко открылись. Молитва чудная, неслыханная по тону и проникновению, кончилась. Отец Иоанн встал с колен. Благословил отца широким крестным знамением и поспешно уехал».
Нетрудно представить, какое действие оказало бы на новокрещеных членов Церкви таинство миропомазания, если бы низведение даров Духа Святого испрашивалось бы примерно таким же образом епископом или, по его благословению, особо духовно одаренным священником. Поэтому было бы желательно:
СДЕЛАТЬ ВОЗМОЖНЫМ ВКЛЮЧАТЬ В УСТАВНОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ СВОБОДНЫЕ МОЛИТВЫ, ПРОИЗНОСИМЫЕ ДУХОВЕНСТВОМ, А ТАКЖЕ, ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ, И МИРЯНАМИ.
ВВЕСТИ Н А Р Я Д У С ИМЕЮЩИМИСЯ УСТАВНЫМИ БОГОСЛУЖЕНИЯМИ М О Л И Т В Е Н Н Ы Е СОБРАНИЯ, НА КОТОРЫХ ОСНОВНОЕ МЕСТО ЗАНИМАЛИ БЫ ЧТЕНИЕ БИБЛИИ, ПРОПОВЕДЬ, ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ, СВОБОДНЫЕ МОЛИТВЫ, КАК ОБЩИЕ, ТАК И ПО НУЖДАМ ОТДЕЛЬНЫХ ВЕРУЮЩИХ.
Такого рода молитвенные собрания лучше всего, конечно, было бы проводить не в храме, а в отдельном церковном доме, где прихожане могли бы сидеть и вообще чувствовали себя несколько свободнее, чем в храме. Необходимость таких внебогослужебных встреч с прихожанами важна еще и потому, что в большинстве случаев наш церковный народ не имеет возможности, кроме, разумеется, интеллигенции, сколько–нибудь много читать и говорить о своей вере. Все его образование ограничивается лишь богослужением, акафистами, канонами и проч., читаемыми по–церковнославянски. Это имеет своим печальным следствием — отсутствие христианского разговорного языка в среде нашего простого церковного народа (бабушек). Этим, по–видимому, в значительной мере объясняется резкость и даже грубость наших «бабушек». Ведь не могут же они говорить по–церковнославянски, а другого языка им взять неоткуда. Поэтому беседы, где бы даже наши пожилые прихожанки могли что–то спросить, услышать в спокойной обстановке разъяснения священника по тем или иным вопросам, помогли бы создать такой язык христианского общения. Он, между прочим, существует у баптистов. Там даже вполне простые люди говорят языком, отличающимся от языка их неверующих соседей. Гак что даже в разговоре, не относящемся к вопросам веры, а уж тем более относящемся, речь этих людей отличается в лучшую сторону. Этого, к сожалению, нельзя заметить у наших верующих. Объясняется такое различие, очевидно, тем, что у баптистов собственно богослужения состоят главным образом из проповедей и песнопений. Все, конечно, по–русски. Кроме того, раз или два в неделю проводится «разбор Слова» (то есть Священного Писания) в виде беседы, разъяснения и проч… с вопросами и ответами. В такой обстановке и формируется христианский разговорный язык членов баптистских общин.
4
См.: «Беседа преподобного Серафима с Н. А. Мотовиловым о цели христианской жизни, МПО «МЕТТЭМ», Москва, 1991.