— У тебя такой вид, будто тебе нужно что-то покрепче воды, — Ланс повернулся и прислонился к столу рядом с ней. Их руки соприкоснулись, и этот контакт, как всегда, успокоил Морган.
Ее муж погиб в Ираке несколько лет тому назад. И два года Морган провела в паутине горя и депрессии. Год назад она возобновила общение с Лансом, на свиданки с которым бегала еще в средней школе. Их воссоединение вылилось в отношения, полные любви и взаимоуважения. Прошлой осенью Ланс сделал Морган предложение. И она каждый день благодарила Бога за то, что даровал ей второй шанс на личное счастье.
— Да, это было тяжело, — вздохнула Морган. — Что она хотела?
Морган в нескольких предложениях пересказала ему беседу с миссис Оландер:
— Я могла взять это дело. Пришлось бы много работать сверхурочно, но я в состоянии подать апелляцию. И я бы взяла с нее лишь малую толику того, во что ей обойдется адвокат из крупной фирмы, специализирующийся на обжаловании приговоров, — в груди Морган засвербело сомнение.
Как бывший прокурор, она все еще только привыкала выступать на стороне защиты в зале суда. Годы работы в прокурорской должности убедили Морган в том, что практически все подозреваемые действительно оказывались виновными. Но сейчас ее мнение изменилось. Ей уже удалось доказать невиновность нескольких человек, которым приписывались серьезные, а порой и тяжкие преступления. И она даже не представляла, что могло быть хуже того, чем оказаться пожизненно в тюрьме за убийство, которого ты не совершал.
— Мы с тобой оба понимаем, насколько маловероятно, чтобы предвзятое отношение одного присяжного могло сказаться на признании невинного человека виновным, — сказал Ланс. — Приговор обсуждают двенадцать присяжных. И они должны прийти к единогласному решению.
— Это так, — согласилась Морган. — Я чувствовала себя ужасно в разговоре с миссис Оландер, но я не увидела никаких перспектив в подаче апелляции.
— Ты была с ней честна. Ты — судебный адвокат и чертовски хороша на этом поприще. Ты не обязана браться за любое дело, которое тебе предлагают. У тебя есть и другие клиенты.
— Но никто из них не находится сейчас в таком тяжелом положении.
— Все дела не могут быть громкими. Тот старшеклассник, которому светит месяц в тюрьме за вандализм, тоже нуждается в твоей помощи. Ты должна прислушиваться к тому, что подсказывает тебе интуиция. Если чуйка говорит тебе, что дело нечистое, значит, там и правда что-то не так.
— Ты прав, — Морган допила воду и поставила стакан на стол. Я должна контролировать, каких клиентов брать. Чем проще случай, тем лучше. И у меня нет никакого желания работать по сто часов в неделю.
— Ты моя умница! — Ланс повернулся лицом к Морган и положил ей на плечи руки. — В этом самое большое преимущество быть самозанятым. Я люблю ужинать дома с детьми.
— И я. Семейные ужины очень важны.
С полгода назад дом Ланса сгорел дотла; он переехал жить в семью Морган и крепко подружился с тремя ее маленькими дочурками. Да и привязался к ним всем сердцем и душой. А девочки буквально обожали его и уже видели в нем своего будущего приемного отца. Они даже предпочитали, чтобы именно он читал им на ночь книжки. А парень с таким усердием пытался озвучивать каждого персонажа, что девочки нередко прыскали со смеху, что, естественно, только перебивало им сон.
Девочки не тосковали по своему биологическому отцу так, как Морган. Только у самой старшей из них, теперь уже семилетней, еще теплились в памяти какие-то слабые воспоминания о нем. Морган радовалась тому, что ее дочки были счастливы. Конечно, мысль о том, что они почти забыли родного отца, печалила молодую женщину, но она тщательно скрывала это в себе.
Пальцы Ланса скользнули по рукам Морган вниз и сжали ее кисти:
— До нашей свадьбы осталось всего две недели. У нас нет времени на сложные и запутанные дела, требующие длительного расследования.
— Да, времени нет! — Морган постаралась выбросить из головы все мысли об утренней встрече. Она заслуживала того, чтобы наслаждаться каждым мгновением предсвадебного волнения. — Лучше расскажи мне, куда мы поедем в наш медовый месяц? Мне же нужно собрать вещи.
— Там будет тепло, — лукаво усмехнулся Ланс. — Это все, что я могу тебе сказать. Остальное — сюрприз!
— Это несправедливо!