Оливия снова огляделась по сторонам. Не томилась ли пленницей в этом погребе еще какая-нибудь женщина? До нее?
Легкий прилив адреналина убыстрил ее пульс. В воображении опять зазвучал голос Линкольна: «Дыши!»
Доведется ли ей увидеть его снова?
Последнюю пару месяцев они все ходили вокруг да около, не решаясь обременить себя реальными обязательствами. Да, они обменялись ключами и кодами сигнализации. Но только ради удобства. Настоящего прогресса в их отношениях не наблюдалось. Секс был великолепным. Ни у кого из них не было интимных проблем. Куда как большую проблему, похоже, составляла боязнь эмоциональной зависимости.
Оба привыкли жить одни. У каждого за долгие годы одиночества сформировались устоявшиеся привычки. Мысль о том, что придется кардинально изменять свой образ жизни и ежедневно идти на компромисс и поступаться собственными пристрастиями, пугала Оливию. И Линкольна, наверное, тоже.
Но молчаливая договоренность все больше заводила обоих в тупик. Каждый с завидным упорством старался не оставлять в доме другого ничего, кроме зубной щетки и дезодоранта, никаких вещей, для хранения которых мог потребоваться выдвижной ящик комода и которые требовали признания определенной привязанности и верности.
И вот теперь, когда Оливия дрожала в одиночестве в темноте, все их безрассудные маневры для сохранения независимости вдруг показались ей до ужаса глупыми, а ее стремление избегать компромиссов мелким и нелепым.
Существовала большая вероятность того, что ее жизнь вскоре должна была оборваться. Людей не увозят из дома посреди ночи по безвинным причинам.
Ее похититель наверняка замыслил что-то недоброе.
Решимость сохранить спокойствие только усугубила клаустрофобию Оливии. Горло снова сдавило, дыхание участилось.
Ей необходимо себя чем-то занять! Иначе она просто сойдет с ума! Прихрамывая, Оливия прошлась по периметру погреба. Ей надо обследовать каждый дюйм своей темницы — вдруг она обнаружит какой-нибудь выход или потенциальное оружие!
Как долго ее будут держать под землей?
Глава девятая
Ланс поехал по направлению к дому и вызвал Шарпа по громкой связи.
— Ты что-нибудь узнал у соседей? — поинтересовался у него детектив.
— Возможно, — свернул направо Ланс. — Один пенсионер из дома по диагонали от бунгало Оливии несколько раз за последние две недели замечал белый фургон, припаркованный на противоположной стороне улицы. Он думал, что это фургон подрядчиков, делавших ремонт для семьи, проживающей ниже по улице. Я переговорил со всеми соседями. Но никто из них не занимался ремонтом в этот период. Я планирую связаться утром с городской управой, а также обзвонить службы грузоперевозок и кабельные компании. Может быть, найдется резонное объяснение этому фургону.
Шарп помолчал, как будто обдумывал услышанную информацию.
— Насколько можно доверять этому человеку?
— Старику под восемьдесят, но свои мысли он излагает ясно и четко, в показаниях не путается. Этот же человек видел вчера около семи вечера, как в дверь Оливии стучал какой-то высокий блондин. Она не открыла, и незнакомец удалился. А приехал и уехал он на «Шевроле Нова» 1971 года выпуска, черного или темно-синего цвета.
— Белый фургон — слишком расплывчатое описание, чтобы пробивать его регистрацию. Хотя может оказаться хорошим подтверждающим доказательством, когда мы установим подозреваемого. А вот черный или темно-синий «Шевроле Нова» 71-го года — автомобиль достаточно колоритный. Надо выяснить, зарегистрированы ли такие модели в округе Рэндольф.
— Я уже позвонил матери, она над этим работает, — сказал Ланс. — Я дам вам знать, если она что-то нароет.
— Спасибо, — закончил разговор Шарп.
В половине седьмого вечера Ланс открыл входную дверь в квартиру Морган и тотчас же оказался в окружении детей и собак. Когда парень решился переехать в новую семью, его немного беспокоил шум и бурная деятельность его обитателей. Сейчас, по прошествии шести месяцев, он уже не мыслил своей жизни без этого хаоса.
Самая младшая дочка Морган, Софи, катапультировалась с разбега прямо ему на руки. Готовый к прыжку девочки, Ланс подхватил ее и посадил себе на бедро. Софи обвила его всеми четырьмя своими конечностями. Семилетняя Эйва обычно вела себя более сдержанно, но в этот вечер и она обхватила Ланса за талию своими ручками. А шестилетняя Мия порывисто обняла его и тут же отскочила назад как кролик.
— Дайте Лансу переступить порог, — призвала их Джианна; остановившись позади этой кучи-малы, она вытерла руки полотенцем для посуды. Стройная, с тонким коричневым хвостиком, туго стянутым на макушке, она чувствовала себя уже гораздо лучше, чем когда только переехала жить к Морган. На вид ей можно было дать меньше девятнадцати лет. Из-за заболевания почек и требовавшегося диализа Джианна, конечно, заметно похудела, но с ее лица уже не сходила широкая улыбка, а в своей заботе о девочках она, похоже, не знала меры.