— Ты хорошо поработал, — говорю. — А теперь брось возиться. Есть дело поважнее. Нужно разыскать типа с одним ухом. Я показал Грэгу ухо, он пару раз тявкнул и полетел вниз. Только он скрылся за дверью, вошла блондиночка.
— Выкладывай, — говорю. — Но только правду, всю правду. И не вздумай комедию ломать, у меня на вранье нюх просто собачий. Она подходит совсем близко и опускает ресницы.
— Я не знала, куда деться, и вот пришла сюда. Мне страшно.
Я посмотрел ей прямо в глаза, и она выдержала мой взгляд.
— Рассказывай все по порядку, — говорю.
Я усадил ее рядом на диван и сунул ей стакан «Бурбона».
— Толстяк Доменико шантажировал моего мужа.
— Тебе-то откуда это известно?
— Я точно знаю. Навела справки.
Она шмыгнула носом, и я понял, что все врет, зараза. Но решил послушать ее басни.
— Когда я это обнаружила, было уже поздно. В то утро, вернувшись домой и найдя Дана мертвым, я подумала, что его убил толстяк Доменико и решила донести на него.
— Когда ты приняла столь мудрое решение? — спрашиваю.
— В половине восьмого утра, едва я вернулась домой.
— А спустя четыре часа ты так и не позвонила в полицию, — говорю.
— Толстяк Доменико прятался в моей спальне. Он ждал меня.
— А дальше? — спрашиваю.
— Он сказал, что своими глазами видел, как Дан застрелился. Едва только Доменико ушел, я схватила пистолет, бросила его в унитаз, сунула горящую сигарету Дану в пальцы, снова поднялась к себе и стала одеваться. В этот момент явился ты.
— А теперь, — говорю, — начни сначала. Учти, что пистолет я не в унитазе отыскал, а отобрал у той гориллы с желтыми глазами! Как это объяснить?
— Не знаю, — пробормотала она вся в слезах. — Толстяк Доменико явился в «Морено» и сказал, что Дан застрелился. Когда я вернулась домой, пистолета уже не было. Может, его прихватил тот тип.
— Это уже малость походит на истину, — говорю. — Так, значит, ты снюхалась с толстяком Доменико.
Она вцепилась в лацканы моего пиджака.
— Нет, — говорит, — клянусь тебе, нет. Он вымогатель, убийца. Я не поверила, что Дан застрелился. Во всем виновата я, одна я! Она стала всхлипывать, уткнувшись головой в подушку, а я решил размять ноги.
Прохаживаясь себе взад и вперед, жду, пока она успокоится. Понемногу она утихла. Встала, поправила прическу, подкрасилась. «В ее рассказе много темных мест, но главное — проявить выдержку. Пусть сначала подкрепит силы». Налил ей бокал «Бурбона», и она осушила его одним глотком.
Вдовушка ласково улыбнулась мне.
— Ну как, лучше стало? — спрашиваю.
— О, да! — Она пригладила платье, посмотрелась в зеркало.
— В этой комнате кто-то рылся в твое отсутствие. Что он тут искал? — спрашивает она.
— Понятия не имею.
Она огляделась.
«Сдается мне, что и она тут шарила до моего прихода». Красотка подошла к холодильнику и открыла его.
— Я ужасно проголодалась, — говорит.
Я похолодел от ужаса. Она взяла тарелку с ветчиной и поставила на стол. А под ветчиной лежат пятьсот тысяч!
Но тут красотка досадливо поморщилась.
— Вареная ветчина. Какая досада! Я ее не люблю.
— В холодильнике есть и копченая, — говорю я как можно спокойнее.
Блондинка лезет в холодильник и вытаскивает большой кусок копченой ветчины.
— Это уже лучше, — говорит. Затем кладет обратно в холодильник тарелку с вареной ветчиной и начинает готовить себе бутерброд. Неужели она ищет мои деньги? Не успел я хорошенько над этим подумать, как зазвонил телефон. Я подскочил, схватил трубку.
— Это ты, Яко?
Тысяча чертей, это она. Ее бархатный голосок из ушей плавно течет вниз, в самые коленки.
— Дуарда! — кричу.
— О, Яко! Я жду тебя целый день. Ты, верно, забыл обо мне.
— Прости, моя дорогая, — отвечаю. — Я ни на миг не забывал о тебе. Я лишь забыл твой адрес. И с утра ищу тебя.
— Яко! Но ведь я сама записала его в твой блокнот.
У меня язык прилип к гортани. Я хлопнул себя по лбу трубкой.
— Я полный кретин, дорогая.
Слышу, будто жемчужные бусинки зашелестели. О, как она смеется, мое сокровище!
— Приходи поскорее, — говорит и вешает трубку.
Я пошарил в карманах, нашел записную книжку, открыл ее. На первой же странице помадой записан адрес: «Торребруна, кв. 611». Я понюхал: цикламен. Спрятал книжку в карман, надел шляпу и ходу.
— Эй, — кричит блондинка. — Могу я тут остаться? Меня ищет полиция.
— Поступай как знаешь.
— Спасибо за гостеприимство и когда…
Но я не услышал последних слов. Выскочил за дверь и помчался вниз по лестнице, едва касаясь ступенек. Секунда-другая — и я уже в моем «блимбусте». Дал полный газ и полетел как ветер.
Глава десятая
Я встречаюсь с двумя типами, у которых в сумме ровно три уха. Происходят разные неожиданности
Войдя в холл, я даже присвистнул. Вот это роскошь так роскошь. Кругом мрамор и парча. Должно быть, у обитателей этого домика солидный счет в банке, а ведь Дуарда — одна из его обитателей. Я сел в лифт и поднялся на семнадцатый этаж. Отыскал квартиру номер 6ii, постучал.
— Войдите! — раздался голос Дуарды, и я, понятно, не заставил просить себя дважды.
Открываю дверь и вхожу. Вижу, у окна стоит небесное создание. Волосы у нее огненно-рыжие, глаза зеленые, а губки кажутся двумя лепестками розы, украшенной бледными жемчужинами щек.
Только я пролепетал: «Дуарда», как она бросилась ко мне с криком:
— Яко, берегись! — И тут на голову мне свалился весь небоскреб. Из глаз брызнули красные и желтые искры, в голове загрохотало, словно тяжелый танк на железный мост выехал, потом кромешная тьма, и я потерял сознание.
Открываю глаза, вижу: кругом черпая ночь. Мало-помалу пришел в себя. Такое впечатление, будто я в океанском лайнере и тот взбесился и прет во всю мочь. Но это не лайнер, а обычная машина. А сам я, крепко связанный, с кляпом во рту, валяюсь, словно тюк с бельем, в двух сантиметрах от чьей-то ноги, обутой в ботинок не меньше как сорок пятого размера.
Наконец удалось вытолкать кляп языком. Зубы тоже неплохое оружие; я впился ими в икру этой ножищи и откусил изрядный кусок мяса. Незнакомец завопил, как зарезанный, потом нога поднялась и мгновенно опустилась мне на голову. Я снова потерял сознание…
Внезапно слышу голос:
— Проснулся, что ли?
Тут я понял, что уже проснулся и что меня вытащили из машины. Еще миг — и меня бросили на траву. Огромные клещи схватили меня за горло и подняли, словно мешок с гнилой картошкой.
Но это были не клещи, а здоровенная мозолистая рука. Будь я послабее, я бы завопил от боли.
«Пока мне ничего другого не остается как лежать и ждать», — подумал я.
— Шагай, — слышу и немедля получаю пинок в живот.
— Ног не могу найти, — отвечаю.
Незнакомец засмеялся.
— Ищи, да побыстрее. Ничего не попишешь, надо подчиняться. С большим трудом удалось встать, и я заковылял под пинками двух подонков. Они втолкнули меня в железную дверцу.
Мы стали куда-то спускаться. В глубине лестницы находилась пустая, голая комната с белыми стенами. В комнате стоял лишь стол, соломенный стул и в углу ржавая газовая плитка, давно, видно, пришедшая в негодность. Иначе зачем было отключать ее, снимать краник и затыкать трубу паклей и пробкой?!
Едва я вошел в комнату, мне дали здоровенного пинка, и я очутился на полу.
Все же я попытался принять такую позицию, чтобы увидеть лица моих мучителей. На стуле сидел тип с желтыми глазами, без левого уха. Рядом устроился долговязый, жилистый малый с двумя острыми, как булавки, глазками и орлиным носом. Долговязый сел на край стола и стал покачивать ногой.
— Если пол слишком тверд для твоего мягкого места, можешь встать, — говорит.