— А у него в роду нет никого с фамилией Сталин? — невинно поинтересовалась я.
Галочка обиделась. А значит, на самом деле влопалась в этого Бондарчука по самые уши.
— Лен, хоть ты не ехидничай, а?
— А кто еще ехидничает?
— Светка. Она впрямую говорит: был бы он хороший, я бы сама его подобрала, а не во втором эшелоне держала.
Ну вот теперь она в другую крайность кинулась, стала в себе сомневаться.
— Светка твоя — известная красавица.
В самом деле, чего это я чуть ли не на сторону Светки встала? Этак можно в сестре все возможные комплексы пробудить.
— В каком смысле — известная? — удивилась моя глупышка сестра.
— Всякий мужик, кто ее только ни увидит, падает, сраженный неземной красотой.
— Вообще-то ты права, она симпатичная, но чтобы красавица… Ноги у нее, между прочим, толстоватые, фигура — галифе, глаза…
— Галка!
— В том смысле, что глаза как глаза, ничего особенного. Мало ли на свете голубоглазых девушек.
Нет, зря я боялась. Сестренка сумеет постоять за себя и вовсе не собирается сдаваться на милость этих самых комплексов.
— Но он же в ней что-то нашел, Игорь, иначе чего бы ему за ней волочиться.
Галя прыснула.
— Ну ты и слово выбрала: волочиться! Просто он скучал, а у Светланы все время кто-то толпился, вот он и ходил к ней. Недаром, значит. Вчера вот зашли они со Славиком к Светке в гости, а она их ко мне потащила.
— И ты с ним сразу переспала.
— Я не хотела, — смутилась сестра. — Но он набросился на меня, как из голодного края. Когда Светка со Славиком ушли, я думала, посидим, кофе попьем, поговорим. А вышло, и не поговорили. Утром чуть не проспали — и ему на работу, и мне…
— Так он тебе ничего и не сказал?
— Сказал. Поцеловал и говорит: до завтра. Сегодня я приготовлю что-нибудь вкусненькое. И торт сделаю, какой он никогда не ел! Пойду к его сердцу через желудок. — Она расхохоталась. — Ну, я побежала. Надо в доме прибраться, а с утра я сбегаю на рынок, накуплю всего самого вкусненького.
А через день она пришла ко мне на работу просто черная от горя.
— Игорь вчера не пришел. И не позвонил.
Она вдруг заплакала. Так горько, так по-детски отчаянно, что у меня внутри все перевернулось. Ну, думаю, найду этого кобеля, разберусь по полной программе.
Галинка, наверное, прочла это по моему лицу, потому что сказала:
— Ты не переживай за меня, сестренка. Впредь наука будет. Это, если хочешь знать, меня судьба наказала: на чужой каравай рот не разевай!
— Какой же чужой, если Светка с ним не встречается.
— Ну и что же, но она его при себе про запас держала? Держала. А тут я вклинилась. Она говорит, таких, как я, у него сто на рубль сушеных.
— Зацепила ты, видать, Светку. Сейчас на ее улице праздник. Вроде как этот мужик тебя бросил после первой же ночи…
Лицо у Гали перекосилось от обиды, и я поспешила смягчить выражения. В самом деле, лежачих не бьют. А тут любящая сестра пинает вместе со всеми…
— А впрочем, ее можно понять, — сказала я. — Она считала этого Игоря своей собственностью, а оказалось, что он не совсем ее… Он вообще кто по специальности?
— Военный. Капитан ракетных войск!
Опять в голосе Гали прозвучала гордость, словно судьба ее этим Игорем наградила, а вовсе не обидела.
— Только Светка говорит, котяра еще тот.
— И тебя это не задевает?
— Задевает, — согласилась сестра. — Но теперь уже ничего не изменить. Теперь я уже влипла, и никуда от этого не денешься.
Галина
— Между прочим, твой Володька кобелина еще тот! — как-то, смеясь, рассказывала ей Светка. — Помнишь, в прошлый раз, когда я заходила за феном, который накануне у тебя забыла, а ты помчалась в магазин, потому что у тебя хлеба ни крошки не было? Володька тогда у тебя еще шкаф ремонтировал.
— Помню, — нерешительно проговорила Галя. В самом деле, тогда дверца шкафа у нее вдруг повисла на одной петле, и она, как всегда, позвонила Володьке. В принципе это был и не ее Володька. Между прочим, у него есть жена и ребенок. Он всего лишь друг брата Валеры.
— Так вот, он меня как зажал в ванной, я трепыхнуться не могла. Вроде и маленький, но цепкий. Если бы соседка к тебе зачем-то не зашла, ей-богу, там же и изнасиловал бы.
У Светки мания: всякий мужик, кто ее только увидит, непременно мечтает наброситься и изнасиловать.