В стороне с неослабевающей силой шумела битва.
— Сгорим, Гуннимунд! — закричали готы.
Ладьи остановились, сбились в кучу. С борта на борт можно было переступить. Из плотной завесы дыма на готов посыпались слепые стрелы. Многие из стрел оказались подожжены. Всё ближе подплывали чадящие плоты. Тогда готы укрыли борта крайних судов мокрыми овчинами и железными щитами, встали с копьями и вёслами в руках, приготовились отразить натиск огня.
Рабы на берегу, пользуясь неразберихой, бросили верёвки и лямки и скрылись в клубах дыма.
И всё же пожары на кораблях начались. Закрываясь от жара плащами, готы черпали из реки воду, пытались залить огонь. Накалялось и жгло железо кольчуг. Многие обожжённые не выдерживали и бросались в Данп. И тогда тяжесть доспехов уже не позволяла им всплыть. По-над самой водой летели пущенные наугад злые стрелы. Рассчитав их полёт, готы знали, куда ответить. И тоже, почти наугад, стреляли.
Частью плоты проплыли уже мимо, частью — загасли. От того рассеялось дымное облако и ушло вниз, за плотами. Лишь только местами дым стелился над водой, лишь в камыше и осоке оставил свои рваные клочья.
Тут и понял Гуннимунд-сын, что не всё ещё кончено, что только начинается схватка с врагом. И малые кёнинги поняли это. Увидели готы: широко захватывая воду вёслами, поблескивая мокрыми высокими бортами, шли на них бесчисленные антские скедии-ладьи. На их бортах уже теснились кольчужники, готовились к первому удару, поднимали тяжёлые копья бородатые воины. Они, глядя готам в глаза, глядя на их обгоревшие суда и вёсла, улыбались. Возбуждённо блестели под шлемами глаза, блестели, открытые в улыбках, белые зубы. У многих же лица были скрыты глухими масками из шкур.
Взмутились, забурлили воды Данпа. Готские суда, готовясь к встрече, развернулись широкой дугой, и гребцы налегли на вёсла. Воины доставали топоры на длинных рукоятях и крючья, прятались от стрел за щитами.
Готские лучники стреляли лежа. Их стрелы взлетали высоко в небо и ливнем обрушивались на ладьи антов. Многие, выглядывая из-за щита, стреляли прицельно.
Вот сблизились. Метнули копья. Они, тяжёлые, много вреда принесли и тем и другим. Убитые осели на днища.
На полном ходу столкнулись ладьи. Вёсла, цепляясь друг за друга, обламывались; трещали повреждённые борта. Через проломленную обшивку врывалась вода. Готы и анты с топорами и мечами кинулись друг на друга. Многие сразу упали в воду, многие были раздавлены, смяты притёршимися крепкими бортами. Железные крючья впивались в дерево и не давали более недругам разойтись. Сцепленные суда кружились, звенели железом, плыли, никем не управляемые, вниз по течению. Некоторые, не потушенные до конца, разгорались вновь и пылали всё ярче. И некому было противостоять огню, некому было черпать воду. Схватившись насмерть, люди метались среди огня. И те и другие, славные воины, ни в чём друг другу не уступали. Удачными ударами прорубали панцири, удачным натиском сталкивали в огонь, скидывали в воду.
Но всё прибывали антские ладьи. Стремительно и ловко скользили между ними долблёные челны.
Усомнившись в успехе корабельной битвы, крикнул Гуннимунд:
— Вёсла на воду! Отходим к берегу. Там бросим ладьи...
По близкому берегу, возбуждённые видом и шумом сражения, носились готские кони. Люди Гуннимунда, ослабевшие, израненные, обожжённые, под прикрытием доблестных кёнингов сумели пробиться через плотное кольцо антских челнов и ступили на берег. Лучшие из готов продолжали битву на оставленных судах. Даже теряя оружие, они не желали спастись бегством, они хватали за плечи грозного анта и увлекали его за борт, где в глубине тонули вместе... Многие, многие славные сложили здесь свои головы! Все готские ладьи были потоплены или сожжены. Вместе с ними были потоплены или сожжены и тела лучших из кёнингов. И были изрублены и залиты кровью высокие борта судов антских.
Свыше шестисот всадников вместе с Гуннимундом ушли в леса. Там они наткнулись на остатки сотни Ульриха. Сам Ульрих-кёнинг был тяжело ранен в грудь, не спасла его кольчуга. Был бледен Ульрих и, часто кашляя, сплёвывал кровь.
— Порезали лёгкое! — сокрушались готы. — Выживет ли?
— Выживет!.. — отгоняли сомнения другие и, забив коня, поили кёнинга тёплой кровью; и мнилось им, что оттого было лучше Ульриху.
— С кем бились мы? — спросил Гуннимунд. — Кто нас одолел? Сам Бош?..
— Кёнинг Влах, — ответили готы Ульриха. — Мы видели его в лицо. Мы запомнили. Он эту рану Ульриху нанёс.