И новой армией Феодосий укрепил свой доминус, а Полис Константинов окружил тройным валом.
Так, наведя в Империи порядок, хитрый и удачливый полководец стал полноправным августом, облачился в золототканые одежды. И сказали ему ромеи:
— Лучезарный Гелиос! Славен будь в веках!
— Вот она — «фита»! — восклицали всезнающие маги.
Феодосий же, не чувствуя в душе у себя покоя, по многу времени проводил в одиночестве. Он думал о своей жизни, о своей необыкновенной судьбе, начертанной на Небесах. Он был недоволен собой. Он, грубый полководец, очистил язык от скверны; он хотел очистить душу от ненависти и презрения к ближнему, но не смог, ибо умение это — умение только очень сильных духом людей; он признался себе, что грешен, и пытался возвыситься в молитве. Подобно Великому Константину, Феодосий молился и шептал:
— Нет! Не бог! Не Гелиос! Насекомое перед оком Твоим...
Высились над Вселенной семь холмов Рима, высились над Вселенной семь холмов Константинополя. Папа крестным знамением осенял власть Феодосия и, не слыша, о чём шёпот, утверждал его:
— Ныне, и присно, и во веки веков!
А под великолепными сводами храмов, усиленное амфорами, вмурованными в стены, неслось:
— Насекомое! Насекомое! Насекомое!..