При выслушивании в местах притуплённого тона груди слышится ослабленное везикулярное дыхание и продолжительное выдыхание; в нижних задних частях грудной клетки слышатся сухие хрипы, а в остальных частях ясное везикулярное дыхание. Тоны сердца ясны, без посторонних шумов; на втором легочном тоне незначительный акцент. В больших сосудах не слышно посторонних шумов.
Накануне описанного состояния больной был приведен в приемный покой, где у него успели отобрать следующие показания: 27-го числа того же месяца, чувствуя себя совершенно здоровым, он пошел в баню; по возвращении из бани напился чаю, вслед за чаем без всякой боли его вырвало большим количеством крови; через несколько часов в тот же вечер кровавая рвота повторилась и в неменьшем количестве. На другой день вечером больной, приведенный в приемный покой, потерял снова значительное количество крови рвотой, после чего ослабел, потерял сознание, всю ночь пробредил и при клинической визитации 29-го числа утром представлял описанную нами картину.
Слабость, потеря сознания, бред, бледность общих покровов, пониженная температура тела, частый малый пульс, особая деятельность сердца были объяснены нами быстрой потерей крови вследствие разрыва одного из больших сосудов желудка; часть крови была выведена рвотой, а часть испражнениями. Что было причиной этого разрыва сосуда – решить было трудно при бедности анамнестических фактов больного, лежавшего в неполном сознании. С некоторой, однако ж, положительностью можно было исключить как причину разрыва сосуда предыдущее затрудненное кровообращение в системе воротной вены, ибо печень не представлялась измененной ни в объеме, ни в приготовлении и отделении желчи; потому что желтухи не было, а испражнения – как впоследствии при прекращении кровавых испражнений было особенно ясно – были окрашены желчным пигментом. Накопления жидкости в животе не замечалось. Увеличение селезенки в поперечном диаметре не могло служить достаточным основанием, чтобы допустить существование задержки движения крови в воротной вене, ибо в нашем климате, при частости перемежающихся лихорадок, такого рода увеличения объема селезенки весьма нередко наблюдаются без всякого затруднения кровообращения в системе воротной вены. Выключивши механическое препятствие в самой печени для движения крови в вене, можно было предположить опухоль, давящую на ствол воротной вены, но эта последняя не ощупывалась и, кроме того, не представлялось явлений сдавления желчных протоков – обстоятельства, обыкновенно сопутствующего сдавлению извне воротной вены. Образование препятствия в самой вене, как, например, тромбоз ее, тоже нельзя было допустить, ибо не было достаточных условий для его образования: печень представлялась нормальной; субъект был совершенно здоров перед появлением рвоты. Лопнувшую аневризму в полость желудка можно было исключить по редкости этого явления. Карциномы, изъязвившей большой сосуд желудка, нельзя было допустить по отсутствию всякой опухоли при ощупывании и по предыдущему относительно хорошему состоянию больного. Затем оставалось допустить еще две возможности: или прободающую язву желудка, разрушившую один из больших сосудов этого органа; или ту форму кровотечения, которая условливается особой рыхлостью стенок сосудов, причем эти последние разрываются без предварительного язвенного процесса. Возраст больного, слабое питание тела, изменения в верхушках обоих легких, дававшие подозрение о туберкулезе, – все это давало отчасти право думать о возможности существования язвы желудка: не редкость этого патологического процесса в России и частость желудочного кровотечения без предварительной язвы желудка, как это показывает статистика Handfeld Iones, где кровавая рвота по преимуществу являлась как epistaxis, как бронхиальное кровотечение без язвенного процесса, говорили против прободающей язвы и в пользу кровотечения от разрыва сосуда вследствие особенной рыхлости их стенок.
На другой день после клинического исследования (30-го числа) больной, вслед за употреблением легких возбуждающих средств, пришел в сознание, и мы могли отобрать более подробную анамнестику, из которой узнали, что он часто страдал кашлем, болями неопределенного характера в груди; гонореей, шанкром со вскрывшимися бубонами; также перемежающимися лихорадками и повторными обильными кровотечениями из носа. За год до настоящей болезни он страдал острыми болями в правой нижней части живота. Болей подложечкой, кардиалгических припадков, так же как функциональных расстройств желудочно-кишечного канала, он никогда не испытывал. Последний год до наступления болезни он чувствовал себя совершенно хорошо. Придя в сознание, больной жаловался только на слабость. Не совсем достаточный анамнез по причине слабости и неохотливости больного говорить был, однако, достаточен, чтобы подтвердить наши заключения, выведенные почти исключительно из объективного исследования больного. Совершенное отсутствие боли при ощупывании живота, при полном сознании больного, отсутствие кардиалгических и диспептических припадков, появление кровавой рвоты без всяких предварительных припадков – все это говорило с известной положительностью в пользу кровотечения от разрыва сосуда вследствие особенной рыхлости стенок сосудов; частые носовые кровотечения подтверждали еще более эту особенность сосудов нашего больного. Тем не менее, однако же, мы не утверждали с решительной положительностью непременного отсутствия круглой язвы, допуская возможность ее существования без всяких функциональных расстройств. Частые кашли, боли в груди, перекрестное притупление в обеих верхушках легких с удлиненным выдыханием в местах притупления, дурное питание тела давали основание предполагать еще хроническое грудное страдание и, вероятнее всего, туберкулез.