И мельком скользнувшую мысль юноша вмиг подавил. Больно уж гадкая!
Или… нет? Ведь это же… правда. Отныне Леона некому упрекать. Он — законный лорд и свободен в мыслях и поступках! Навсегда. Может любить, кого хочет. Жить, как хочет. Ни на кого не оглядываясь. Никого не боясь.
А еще — впредь никто, ни один человек в замке не скажет, что наследник Таррентов хоть в чём-то уступает девчонке младше себя. Или уступал прежде. В фехтовании, игре в ратники или верховой езде. Об этом все забудут — когда Ирия окажется в монастыре.
Вот и выговорилось.
Нет, Леон так не думает, нет! Он обязательно ее спасет. Устроит побег…
Осиротевшего юношу никто не сравнит с преступной сестрой-отцеубийцей. Никто и никогда не скажет, что она хоть в чём-то его превосходила. Хоть когда-то.
Кто помнит таланты отцеубийц? Тем более — незаслуженные.
Ирия — ошибка природы. Нормальные девушки такими не бывают. Полина ведь совсем другая. И сестры.
— Леон!..
Нет, он должен ее спасти! Ведь Ирия — невиновна…
Уже в дверях она бросила на брата последний умоляющий взгляд. Какие пронзительные зеленые глаза — будто в самую душу заглянули!
На сей раз Леон отвернулся недостаточно быстро. И успел поймать в них не только отчаяние — внезапное изумление вдруг пересилило обреченность. Расширившимися зрачками Ирия смотрит на ратную доску.
— «Кардинальский триумф»… — едва слышно прошептала сестра. — Седьмая позиция…
Юноша ничего не понял. Да, такая комбинация в ратниках бывает. И что? Сейчас на доске — никак не кардинальский триумф. Фигуры вообще расставляла Полина.
Возможно ли устроить столь сложную ловушку при нынешнем раскладе? И для кого из противников? Неизвестно. Ирия сама достигла ее лишь однажды.
Неизвестно и неважно.
Не иначе — сестра помешалась! Что ж, тогда — тем более. В монастыре бывают и сумасшедшие. К ним там даже неплохо относятся…
— Ты всё правильно сделал, — едва слышно прошептала Полина, когда их, наконец, оставили наедине. — Теперь честь семьи спасена. Иден и Кати ничего не грозит!
— Но что будет с Ирией?
— Ты же знаешь, по новому указу Совета женщин казнят лишь в исключительных случаях. Так что ее всего лишь отправят в монастырь.
— Навсегда?! — содрогнулся юный лорд.
— Лео! — Живое тепло к теплу — хрупкая рука любимой нежно накрыла его ладонь. И нечаянно сбила с доски несколько фигур — уже ненужных. — Я тогда не подумала, но сейчас вспомнила… Почему слуги сразу подумали на Ирию?
— Потому что ее нашли в кабинете… — прошептал юноша.
— Нет. Даже если б там обнаружили Иден или Кати — их вряд ли обвинили бы. Леон, камердинер Эдварда слышал, как Ирия грозилась убить отца. И, прости, но я тоже слышала… — Изящная рука нервно сжимает очередного ратника. Как раз пресловутого «кардинала». — Она его ненавидела, Леон!
— Я знаю. Я тоже кое-что слышал… Но… при чём здесь это? — юноша недоуменно поднял глаза на возлюбленную. — Ведь она не убивала…
— Леон, мы не можем знать, зачем Ирия среди ночи отправилась искать отца. Я не хочу так думать, но… дым без огня бывает крайне редко. Общая картина складывается из отдельных частей. И многое мы видим не глазами, а сердцем. И я не знаю, что мог увидеть камердинер в глазах Ирии — раз подумал именно на нее.
— Но это же не делает ее убийцей… — простонал Леон.
— Тише, мой благородный мальчик! — прохладные пальчики вновь накрыли его ладонь. — Конечно, не делает. Но, поверь — лучше уж в монастырь Ирию, чем всех нас, а тебя — на плаху. Ее сейчас очень жаль. Да, и мне — тоже. Я ведь пыталась с ней подружиться. Ты сам это видел. И она отвергла единственного жениха, готового терпеть ее характер. Поверь, она устроила бы нам здесь счастливую жизнь — на ближайшие лет пятьдесят! — грустно усмехнулась любимая. — Сами бы в монастырь сбежали…
— Она — моя сестра… — с тоской прошептал юный лорд. Уже зная, что уступит.
Так — правильнее. И лучше для всех.
— Ваша мать — там. Она и позаботится об Ирии. А наша задача — сделать всё, чтобы дело кончилось монастырем, а не… чем-то хуже. Когда Ирию увезут, я отправлюсь в Лютену.
Полина опять взяла на себя самое трудное! И нет сил возражать. Леон слишком устал…
Где-то вдали по-прежнему воют волки, но к замку им не подойти. Рядом солдаты — они защитят господина от любой опасности. А волки — всего лишь звери…
…Ирию увезли вечером. Перед этим облачив в одно из приготовленных для Эйды платьев. Полина сама его выбрала. Она и это взяла на себя! И даже поручила нашить тот самый Круг. Теперь он Ирии полагается. Отцеубийца — еще преступнее падшей женщины.
Леон подошел к окну, чтобы увидеть, как сестру заводят в темную монастырскую карету. И в сопровождении отряда стражи вывозят из ворот замка.
Сердце сжалось, но эту слабость новый лорд переборол. Он — сильный и справится!
Полина права. Прости, Ирия, но так действительно будет лучше! Для всех, кроме тебя.
Но тебе ведь самой всегда было плевать на окружающих? Так почему они должны беспокоиться о тебе? Каждый получает лишь то, что заслуживает.
Глава седьмая
Когда-то много лет назад эвитанская армия во главе с воинствующими рыцарями ордена Святого Леонарда вступила на земли независимого Лиара. По счастливому совпадению — языческого. Народ, поклоняющийся ложным богам, следовало привести к истинной вере. А уж водой или огнем — как получится. А также — обложить новой данью. В лучших традициях предыдущих покоренных земель.
В многочисленных хрониках немало говорилось о кротком милосердии рыцарей-монахов. Как и о дикой жестокости язычников.
В детстве Ирия раз по десять перечитывала баллады о рыцарских подвигах. И мечтала жить именно в то золотое время. Но вот одна глава ей не нравилась даже тогда…
…Шли долгие и кровопролитные бои. Завоеванные, как обычно, зверствовали. Завоеватели расточали справедливость и милосердие.
И наконец армия добрых и кротких аки агнцы монашествующих рыцарей (и столь же кроткой простой солдатни) подошла к Тарренту. Городу-крепости — столице Лиара. По нынешним меркам — небольшой, по тем — весьма приличной. Титул лорда тогда был равен королевскому, а не графскому.
Проиграв бой, властитель Лиара с дружиной и горожанами затворился в крепости и добровольно сдаваться добрым победителям не пожелал. По каким-то личным кровожадным причинам.
И тогда в крепость под покровом ночи проникли лазутчики. Их укрыла в своем доме благочестивая вдова Амалия — тайно верящая в Творца. Ее пообещали пощадить вместе с семьей. И Амалия под покровом следующей ночи помогла шпионам открыть врата победителям.
За этот подвиг милосердную и благочестивую вдову после смерти причислили к лику святых.
Насколько кротко обошлись победители с побежденными, хроники умалчивают. Известно лишь, что титул лорда Таррент перешел к дальнему родичу. Конечно, принявшему истинную веру.
Законные потомки покойного правителя из дальнейших хроник куда-то исчезли. Равно как и еще некоторых знатных родов Лиара. Вместе с многочисленными бастардами.
Еще город почему-то пришлось отстраивать заново. На другом месте.
И население Лиара сократилось то ли в три раза, то ли — благодаря кротости и доброте победителей — только в два с половиной. Впрочем, крестьянки всё равно нарожали новых. Особенно в первый год завоевания. И во многих детях, несомненно, текла кровь не каких-то там язычников, а истинно верующих эвитанских солдат. А может, еще и рыцарей-монахов. После событий последних двух лет Ирия ничему не удивится.
Когда-то история получения благочестивой вдовицей Амалией нимба святой заставила девочку усомниться в «Хрониках» — впервые. А попадись подлая предательница сейчас — Ирия с удовольствием перережет ей горло. А нет под рукой ножа — зубами перегрызет. Потому что такие жить не должны — когда умирают лучшие.
А альваренское амалианское аббатство — вполне достойно основательницы. Полтора года назад здесь искала убежища семья «государственного преступника». Лорда Эдварда Таррента. Монахини выдали беглецов королевской армии — по первому требованию. И даже нимб не попросили.