- А наша жилплощадь? Ведь мы тогда навсегда потеряем ее. Пока я здесь прописана, еще есть какая-то надежда, что мама и папа вернутся сюда. А если я уеду - кончено! Комнату по теперешним порядкам у нас отберут, и тогда всю жизнь скитаться по чужим углам. Мама ни за что не хочет, чтоб так случилось. На меня уже раз соседка донесла, что я не живу и не отапливаю. Удалось кое-как замять, но мне необходимо появляться на нашей квартире хотя бы два раза в неделю. В тот день, когда мамочку выпустили, у нее было только двенадцать часов на сборы; пока она нашла меня, еще меньше осталось. К тому же она только что узнала про Петю, сам понимаешь, в каком она была состоянии. Когда мы пришли с ней на нашу квартиру, мы не могли говорить о делах, а проплакали почти до вечера. Собиралась мама наспех за двадцать минут. Она спрашивала меня, почему я оказалась на Конной, и я должна была рассказать о слесаре и как ты предостерег меня. Мама очень жалела, что сама не может тебя поблагодарить, а меня заставила дать ей слово, что я останусь у сестры Марии, пока ее и папы нет. Но из-за этого доноса приходится бегать домой. Стараюсь делать это днем, топлю печь и шумлю побольше, чтобы старуха слышала, а убегаю потихоньку - пусть думает, что я спать легла. И все-таки все время боюсь нового доноса.
Они уже стояли на лестнице, и, говоря это, она поворачивала ключ. Сестра Мария усадила Мику ужинать: общая трапеза в строгом молчании, при чтении житий святых, постные блюда. Читала Мэри, и читала стоя; он несколько раз вспоминал, что она устала, с тревогой смотрел на сосредоточенное лицо, освещенное маленькой свечечкой, прилепленной к аналою. После всех, в уже опустевшей трапезной, села есть она сама и указала ему на табурет около себя.
- Я тебе не успела рассказать еще о папе, - начала она.- В последнее время он получил разрешение выходить за зону оцепления - это нужно по роду его работы. Ему выдали пропуск на право свободного хождения, ну, а там, в поселке за зоной, живет одна наша знакомая, которая была в том же лагере и кончила срок. Деваться ей некуда, и она осталась пока там. Папа иногда заходит к ней между работой. Она поит его чаем и дает читать газеты. Об этом по почте, конечно, нельзя было писать, но эта дама приезжала сюда и пришла ко мне с письмом от папы. Хорошо, что тогда только что продался буфет и я могла отдать ей всю выручку, чтобы она покупала папе что-нибудь из еды и витаминов. У папочки цинга. Мы сговорились, что я к ней приеду, чтобы потихоньку повидать папу, но денег нет.
Мэри остановилась, и щеки ее порозовели. Мика взял ее руку:
- Надо раздобыть. Я тебе помогу, надо опять снести что-нибудь в комиссионный. Я тоже могу продать свои книги или коньки, я не мальчик, чтобы забавляться. А вот эти десять рублей пусть будут тебе на мелочи.
- Мика, нет, нет! Я не возьму. Это нельзя.
- Если ты не возьмешь - мы не друзья и больше я никогда не приду к тебе. Ты отлично знаешь, как я глубоко уважаю твою мать, вообще - вашу семью... Мы с тобой встретились на пути к Христу... мы - будущие иноки... между нами не должно быть... этикета.
- Я не знаю, буду ли я инокиней, Мика. У меня это еще не решено. Жаль, что мы с тобой не можем стать студентами богословского института - вот где мы пригодились бы! А иночество... Я люблю монастыри: тихие кельи, птицы, "стоны-звоны-перезвоны, стоны-звоны, вздохи, сны... стены вымазаны белым, мать-игуменья велела..." Люблю уставное пение, старые книги с застежками, монашескую одежду, поклоны... А быть инокиней в миру... это уже совсем не то. Никакой поэзии.
- В десятом веке - лес и звери, в двадцатом - враждебные люди и шумный город. В наше время еще интересней, потому что опасней.
- Ты думаешь?
- Убежден.
- А ты уже решил принять иночество?
- Да. Но обетов еще не давал.
- Ты слышал, что мощи Александра Невского увезены из Лавры по приказу правительства и будут выставлены напоказ в Эрмитаже? У нас все были очень потрясены этим: сестра Мария даже плакала, и по всему храму шепот пробежал, когда это стало известно в церкви, за Всенощной.
Он нахмурился.
- Никакое кощунство не властно над святыней! Поруганные иконы засияют еще большим светом, а преследуемые люди очистятся в горниле страданий. Не огорчайся, Мэри, ни за мать, ни за отца, ни за нашу святыню, - и он положил свою руку на руку девушки. - Смотри, какая у тебя рука маленькая по сравнению с моей, мизинец совсем крошечный.
- Не смотри, пожалуйста, на мои руки. Это они черные от картофельной и морковной шелухи. Не отмываются.
- Пустяки. Ты похожа на монахиню в этой косынке. Может быть, нам с тобой уже не придется носить такую одежду. Но это не значит, что мы с тобой не будем настоящими иноками.
Мика продал за пятьдесят рублей свои коньки, понемногу еще раздобыл денег, и вскоре Мэри уезжала к отцу. Вместо чемодана она взяла сетчатую сумку, чтобы никто не заподозрил в ней приезжую - свидание с отцом должно было состояться нелегально. Еще кто-то посоветовал взять с собой жбанчик для керосина - лучший способ иметь на улице вид местной жительницы.
Мика поехал с Мэри на вокзал.
В его отсутствие к Нине пришла Марина Рабинович.
- Как я рада тебя видеть! Садись, Марина, я сегодня одна, выпей со мной чаю, - говорила Нина подруге.
Марина скинула с плеч отливавшую серебром чернобурку и села.
- А Мика где же? Опять в церкви? Всенощная должна бы уже кончиться.
- На этот раз не в церкви. Провожает на вокзале барышню, - улыбнулась Нина.
- Да что ты! Ну, значит, начинается! Расскажи-ка, расскажи!
- Да, собственно говоря, ничего еще не "начинается". Он по-прежнему воображает себя монахом.
- А что же означают эти проводы?
- А это очень трагическая история, - и Нина рассказала о семье Валуевых. Постепенно от Мики разговор перешел на другие темы.
- Нина, ты не должна жить в такой пустоте, без романа. Тебе непременно надо увлечься, иначе ты затоскуешь. Уже прошел год, довольно траура, сказала Марина.
- Нет, романов у меня больше не будет. Да и что значит - "надо увлечься"? Это хорошо, когда приходит стихийно, подымается из глубины нашего существа, а искусственно насаженное - уже не то... Я очень тяжело пережила эту вторую потерю и свою вину.
- И все же, Ниночка! Ведь тебе еще только тридцать пять! Попробуй встряхнуться. Я тебя познакомлю с очень интересным человеком.
- Нет, дорогая, не хочу. В этот раз не выйдет. Не будем даже говорить. Рассказывай лучше о себе. Как здоровье Моисея Гершелевича?