И выдает подобный ответ — северянина или жителя центральных графств! Нет, Ирия явно пошла в отца! Увы, материными разумом и хваткой судьба обделила. Впрочем, Карлотта при всех своих уме и цинизме в итоге тоже просчиталась.
Ну и Темный с ними со всеми! Достаточно, что приняли за юношу, — уж в этом-то сомнений нет. А чтобы заподозрить в молодом темноволосом дворянине официально утонувшую белокурую девицу из Лиара, нужно быть кем-то проницательнее и осведомленнее простого трактирщика. Не переодетый же он правительственный осведомитель!
Ирия в очередной раз порадовалась собственному мальчишескому детству. Стань она настоящей благовоспитанной барышней вроде Эйды — и никакой маскарад не поможет. А еще хорошо, что не удалась внешностью в мать. Женственные формы южанки и мужской костюм не скроет.
Чего только Ирия не наслушалась в детстве от нянек! «Тощая», «костлявая», «ноги как палки»…
Зато теперь пригодилось! И… что бы она сейчас делала без отца, не возражавшего против уроков фехтования для дочери? До самого прошлого года.
А судя по взглядам посетителей — весьма хорошенькой здесь считается подавальщица. Полнотелая деревенская девушка.
Та, что уже несет «молодому господину» поднос.
Вкусно благоухает южными травами жаркое. Приветливо темнеет долгогорлый кувшин. Очевидно, обещанный «хороший сорт красного» из Марэ.
Невольно сравнив себя со служанкой, Ирия вновь усмехнулась. Некрасивая? Ну и Темный с ней, с красотой! Кому это счастье принесло?
Зато — не пойманная!
Горячее жаркое просто тает во рту. Да и подогретое вино — как нельзя кстати. Даже озноб начинает сдавать позиции.
Может, еще и не простудилась? Просто волнение…
Пожалуй, кувшин можно не допивать, перелить во флягу. А это вино совсем не пьянит…
Путешественница потянулась за кувшином. И чей-то пронзительный, изучающий взгляд аж заколол лопатки.
Кто это здесь такой интересующийся? Всё-таки местный герцогский шпион?
Обернулась резко.
У противоположной стены за таким же угловым столом — двое юношей. На вид чуть старше Ирии. Потягивают что-то дымящееся из кружек.
А ведь когда вошла — были абсолютно поглощены беседой друг с другом. На поверхностный взгляд. Вот тебе и «на поверхностный»!
Ирия сочла парней безопасными. А теперь их в ней что-то заинтересовало!
Тот, что слева, худощавый и темноволосый, толкнул локтем приятеля — что-то быстро шепча на ухо. Но напарник — более крепкий шатен — отвести взгляд и не подумал. Продолжает пристально разглядывать. Теперь — уставившись прямо в глаза.
Если шпион — то весьма наглый. Хотя откуда Ирии, кроме романов, что-то знать о шпионах?
— Господин желает что-нибудь еще?
Оказывается, не заметила подошедшего трактирщика. Даже стука шагов не расслышала!
— Благодарю вас, нет. Кто молодые люди за столом вот в том углу? — Легкий кивок в их сторону.
Шатен — видимо, опомнившись — вновь склонился над тарелкой.
— Не обращайте внимания, молодой господин. Тоже приезжие молодые господа не из богатых. Сняли комнату в… — Трактирщик вопросительно взглянул на Ирию. Та, сообразив, достала серебряный ритен. И монета вмиг исчезла в горсти источника сведений. — В доме вдовы-мельничихи. Живут уже больше трех месяцев. С ними третий, но он в таверну ходит редко. Они тут патреты «на природе» малевать изволят…
Значит, портреты на природе. Трое юношей.
Будь Ирия совсем уж наивной — ну хоть как полгода назад — может, и поверила бы. Трое дворянских сынков сидят и рисуют портреты на природе. Крестьян на фоне полей, коров на пастбищах, лошадей на выгоне… Дождливой осенью и метельной зимой. На улице!
Романтика.
Что ребята не просто портретисты из Лютенской Академии, — и ежу ясно. Но всё остальное — не ее дело, потому как к Ирии Таррент отношения не имеет. Три месяца назад еще папа был жив…
А что на приезжих волками смотрят — тут и гадать нечего. Сами скрываются.
В будущем, если оно появится, — может, и стоит приглядеться. А сейчас главное, что они для Ирии безопасны.
— Моя лошадь накормлена, напоена? — обернулась девушка к хозяину.
— Конечно, молодой господин.
— Тогда еще раз благодарю за еду, вино и сведения, — на чисто выскобленный стол лег еще один лик покойного Фредерика Второго.
— Благодарю покорно, молодой господин, но стоит ли ехать на ночь глядя? У меня есть свободные комнаты. С утра бы, после завтрака? — Круглое лицо кажется искренне сочувствующим.
Мысль очень соблазнительная — учитывая, что за окном уже стемнело. Да и накрапывающий дождь дорожному настроению не способствует.
А здесь вкусное жаркое — можно еще порцию заказать! Горячее вино, теплая постель, уютный огонь очага…
А также наверняка поблизости — солдаты, берущие на заметку всех приезжих. И совершенно не обязательно стражи закона прибудут за Ирией. Может, и за тремя другими чужаками, давно застрявшими здесь…
А на закуску — милый трактирщик, за умеренную плату продающий сведения о посетителях каждому встречному-поперечному. Нет уж!
Глава девятая
— Подполковник, — центурион покачал головой, — я с глубоким личным уважением отношусь к вам, но приказ отменить не могу. Вы уже были сегодня в городе. И у вас через три часа бой. Я не могу выпустить вас еще раз.
За без малого два года Анри успел убедиться — в таких случаях спорить бесполезно. Слово «приказ» имеет в армии Сантэи почти магическое значение. «Не может» — значит «не может». Ни один человек не выйдет из гладиаторского корпуса до завтрашнего полудня, кроме как на бой. А наличие всех заключенных проверяется каждое утро.
Утром — проверка, в полдень — казнь. Ты знал об этом условии, когда принимал решение за себя и других, Тенмар.
Тянуть время — бесполезно. Сегодня еще удастся скрыть отсутствие Сержа, завтра утром — уже нет. За одного сбежавшего умрут трое — если он не вернется до утра.
И как прикажете еще двоих выбирать? Жребий кинуть, монетку подбросить?
— Анри! — Конечно же, Рауль.
— Только не отговаривай, ладно? — поморщился Тенмар.
— Не буду. А ты — меня, — четко выговорил Керли.
Как взглянуть в глаза тому, кто только что сказал: «Добровольно умру вместе с тобой»? А как смотрел под Ланном? Если б не ты, Рауль Керли был бы сейчас дома — с женой и детьми.
— Только Шарль должен жить. Тебя, Анри, знаю — не отговорить. Но его мы вдвоем заставим. Нельзя оставлять мальчишек совсем без старших офицеров.
Дальше можно не продолжать. Когда их с Раулем пристрелят — единственным толковым капитаном останется Эрвэ. Николс — не капитан, а одно название.
Вот и решилось.
Тенмар поднял глаза на Керли. Выговорили они одновременно:
— Николс.
Сынок Ревинтера валялся на кровати лицом к окну. Рауль шагнул было вперед, Анри слегка отодвинул его в сторону, подошел сам, тронул бывшего карателя за плечо:
— Капитан Николс, встаньте!
Тот вздрогнул, прежде чем обернуться. Можешь не вскидываться — не поможет.
Обернулся, сел… В глазах — страха нет, только безнадежность. И то ладно. Тенмар вовсе не уверен, что сможет убить молящего о пощаде. Даже — последнюю мразь.
Но то — убить, а не выкупить им жизнь своих. Так что Николсу уже не поможет ничто. Как и им с Раулем.
Жаль, что здесь еще Ревинтера-старшего нет. Подставить под залп вместо Керли.
— Прошу прощения, — Роджер Николс говорит тихо, но хоть без дрожи в голосе. — Я полагал, до боя еще есть время. Я ошибся?
Ему всё-таки не по себе. Иначе бы так четко и раздельно слова не произносил.
— Ошибся! — зловеще пообещал Рауль, свирепо сверля врага темными от ненависти глазами.
Анри про себя усмехнулся. Не знал бы — сам бы не поверил. Роджер Николс — едва среднего роста, тонкий в кости, в больших серых глазах ни намека на наглость или злобу — выглядит явно младше своих лет. Немудрено, что Серж его опекать начал. Глупый щенок — ядовитую змею.