Конечно, у Карлотты есть еще один близкий родственник. Брат. Барон Ив Кридель.
Но до сих пор он освободить сестру не пытался. Так с какой стати вздумает теперь? Может, дядя — достаточно порядочен, чтобы понимать: некоторые люди свободы недостойны?
Мать криво усмехнулась, вновь заставив сына вздрогнуть. Как же холодно в этих древних стенах! И под взглядом Карлотты. Еще полчаса здесь — и Леон свалится с воспалением легких…
— Ты вообще не собираешься этого делать. Ну что ж, сынок, мне очень жаль. Мне правда будет жаль не попасть на столь захватывающее зрелище, как твоя голова, покатившаяся с эшафота.
Если б Карлотта сейчас плюнула — Леон точно шарахнулся бы в сторону! Чтобы не умереть от яда.
— Вы сошли с ума?! — он надеялся, что в голосе звучит зимний лед. А не визг.
— А как сам считаешь, что положено за убийство родного отца? — ехидно рассмеялась бесчеловечная мать.
— Отца убила Ирия! А она — уже умерла!
— Сынок, матери-то не ври, — понизила голос Карлотта. Как в детстве — поймав на очередной шалости или промахе, недостойном наследника титула. Промахе, за который обязательно грядет неотвратимое наказание! — Если хочешь обвинить сестру — пожалуйста. Но Ирия за час до смерти призналась на исповеди, что убить отца вы сговорились вдвоем. Братец отвлекал мачеху, а сестричка убивала папу! — Мать вновь рассмеялась, на сей раз — сухо и зло.
— Это — враньё! — Леон вспыхнул до кончиков ушей. А он-то надеялся, что от глупой привычки краснеть избавился еще в детстве! — Ничего подобного! Ты лжешь! Лжешь, зная, что Ирия — мертва!
— Сынок, но ее слова слышала не только я. Ты ведь не станешь обвинять во лжи мать-настоятельницу аббатства святой Амалии?
Ирия умудрилась нанести удар даже из гроба. Какая же все-таки дрянь!
А Полина оказалась права — в очередной раз! Смерть — еще легкое наказание для той, что способна осквернить тайну исповеди. Да еще и в преддверии встречи с Творцом! Впрочем, то, что самоубийство — смертный грех, Ирию не остановило тоже.
— Я обвиню мою лживую сестру! Ирия всё придумала, чтобы меня опорочить!..
Потому что не захотела умирать одна! Полина сделала всё возможное — даже добилась аудиенции у короля. Только бы спасти мерзавку от казни! А та в благодарность…
Лучшая из женщин плакала, отправив падчерицу в монастырь! А кто такая Ирия? Всего лишь вздорная, злобная тварь! Ее родные и близкие задыхались рядом с ней не хуже, чем возле Карлотты!
Леон и Полина сделали всё, чтобы вытащить из неприятностей эту лживую дрянь. Но, видно, сам Творец распорядился, чтобы подрастающая копия сидящей напротив Леона гремучей змеи наконец завершила свои дни.
Высшие силы справедливо рассудили: никто не станет жалеть об ушедшем в никуда ничтожестве и пустом месте. Этой мерзавке даже умереть суждено было куда более достойной смертью, чем заслужила. Вместо прекрасной, благородной Полины!
Любимая же и взяла всё на себя. Осталась на всю зиму в столице с Кати и Чарли. Чтобы хоть как-то приглушить скандал, связанный с их семьей! Хоть немного обелить их честное имя. Брошенное в грязь сначала отцом-мятежником и предательницей-матерью, потом — шлюхой-Эйдой. А напоследок еще и этим несчастным случаем — вкупе с подколодной змеей Ирией! У коей хватило трусости утопиться. Вместо того, чтобы честно взойти на эшафот, как это делали запятнавшие себя дворяне прежних времен!
— Даже если Ирия и лгала…
Мать по-волчьи усмехнулась. И Леон вновь ощутил себя птицей, замершей при виде змеиного жала. Бескрылой птицей, не способной на слабых лапках опередить злобную гадину!
— Даже если твоя сестра солгала (в чём лично я сомневаюсь), приказ о ее казни подписывал среди прочих князь Всеслав Словеонский и Старградский. Помнишь, это он освободил нас из Ауэнта? — очередная усмешка искривила губы Карлотты. Для нее-то «освобождение» закончилось заслуженным заключением в монастырь! — Так вот — ты, может, и плохо знаешь Всеслава, но я-то — хорошо.
Пот ручьями течет по спине. Язык прилип к пересохшей гортани. А зеленые кинжалы — жалящие молнии! — пронзают насквозь.
Мать стремительно склонилась вплотную и заговорила быстрее. Словно боясь, что сын ее перебьет или, того хуже — сбежит. Как — если непослушные ноги приросли к ледяному каменному полу?!
— Словеонский князь не любит, когда казнят невинного, а преступник остается на свободе.
Леон похолодел — мать больше не церемонится! Она что — всё знает?! Или почти всё? Но, Святой Престол, откуда?! Ирия же сама не могла ничего знать!
— Особенно, если приговор сам Всеслав и одобрил. И если дороги назад уже нет. Он сделает всё, чтобы уничтожить тебя, сынок! — зло расхохоталась бесчеловечная мать. — Начнется расследование. И, как ты считаешь, что тогда всплывет?
Леон напишет Полине! Да, это здравая мысль!
Нет, такое нельзя доверять бумаге! Он поедет сам! Сегодня же! Наплетет что-нибудь этой озверевшей волчице и…
Сквозь внезапный, безжалостно заполнивший сердце ледяной ужас пробился теплый луч надежды. Полина что-нибудь придумает! Да и вновь ее увидеть — уже счастье!
Совсем скоро, когда этот кошмар закончится… когда пройдет траур по отцу…
Голос всё еще опасной «волчицы» ворвался в мысли:
— Неужели надеешься на помощь своей шлюхи? Будь уверен — она не станет тебя спасать. И тогда ты вспомнишь о моих словах. Но будет поздно.
— Замолчи! — заорал, потеряв контроль, юноша.
Но в разум уже, склизко извиваясь, вполз скользкий червяк сомнения. И теперь жадно ест все потаенные страхи — на глазах превращаясь в огромного, жирного червя! И всё громче нашептывает, что Полина редко пишет, что осталась в столице одна… А Леона уговорила побыть пока в Лиаре — присмотреть за замком. Она даже забрала в Лютену своих детей!
Лорд усилием воли отогнал подозрения. Они марают его любовь! Его и Полины.
Он должен верить хотя бы возлюбленной. Она — всё, что у него осталось! Прочь ничтожные сомнения, ложь и клевету! Вместе с грязью, что извергает злобная пасть бесчестной преступницы! Той, что всю жизнь только и делала, что лгала, клеветала и предавала! И убивала.
— Я больше не стану тебя слушать! — Леон решительно встал и зашагал к двери — почти побежал. И уже на выходе из этой клоаки обернулся:
— Я больше не приду. Захлебывайся своим ядом одна! Хотя можешь еще излить его на свою дочь Эйду. Ее-то ты хорошо научила предавать семью. Не хуже, чем эту лживую змею — Ирию!
И всё же он не сумел выйти победителем. Его догнал язвительный смех Карлотты:
— И это ты говоришь о предательстве, лживый слизняк?!
Отвечать юноша не стал. Вместо этого с яростью захлопнул дверь, изо всех сил двинув в нее ногой.
Будь прокляты все женщины семьи Таррент, кроме Полины!
Глава шестая
— Так вот что означало твое: «Я свободная банджарон!»
Насколько изменилась за эти годы Эстела — вопрос спорный. Конрад, увы, остался прежним. Анри на его месте уж точно не стал бы ссориться с женщиной, рисковавшей жизнью, чтобы найти их.
Но куда там — если Кор закусил удила? Когда по выражению лица баро (обостренным чутьем завзятого ревнивца, не иначе) догадался, что тот — любовник Эстелы-Звезды. Теперь уже — бывший.
Эверрат сделал собственные выводы — и закатил скандал. Даже не дожидаясь, пока Тенмар оставит их с баронессой Триэнн наедине.
— Конрад, я же думала, ты погиб… — оправдывается Эста дрожащим голоском. Совсем не похожим на ее привычный — озорной.
— Извини, я выжил!
Нет, она-то изменилась. В отличие от Кора.
И что правильнее сделать: выйти за дверь — из соображений элементарной тактичности? Или всё-таки сначала слегка врезать Конраду — раз так хочется?
Ладно, последнее — не поздно никогда. Это — не первая ссора Кора и Эсты. И все предыдущие заканчивались бурным примирением.
Да и Анри Тенмар — давно не лейтенант, а подполковник. А в таком звании бить подчиненных — точно некрасиво. Ему же по уставу и сдачи давать не положено. Разве что вызов на дуэль…